Джемма поняла, что приятель виконта говорит все это с легкой насмешкой.

И все-таки, несмотря ни на что, она чувствовала себя почти счастливой, когда два часа спустя отправилась вместе с виконтом и Фредди на Бонд-стрит, наряженная в землянично-розовое муслиновое платье, отделанное кружевом, и модную шляпку того же цвета с вышитыми на ней розовыми цветочками.

Они посетили магазин мадам Берты, чтобы поглядеть на другие платья, которые она не привозила на Беркли-сквер, но не обошли вниманием и некоторых других портних, у которых обычно приобретали одежду виконт или Фредди.

Джемма была представлена им как новая виконтесса, и все они улыбались и не знали, как ей угодить, и, когда без четверти час Фредди объявил, что им пора отвезти Джемму на Беркли-сквер и отправляться в Уимблдон, она с замиранием сердца подумала, что, вероятно, еще ни одна девушка, разве что в сказке, не могла получить столько красивых нарядов за такое короткое время.

Когда они вернулись в дом виконта, Фредди сказал:

— Джемма, тебе захочется, вероятно, приобрести еще массу прочих вещей, всякие там зонтики, обувь, перчатки и прочее. Ты можешь отправиться за всем этим самостоятельно сегодня же. Но только не одна, а с кем-нибудь.

— Кого же я могу взять с собой? — удивленно спросила Джемма.

— Вероятно, с ней может поехать кто-нибудь из твоих служанок? — спросил виконта Фредди.

— Я бы взяла с собой девушку, которая сегодня меня разбудила, — быстро предложила Джемма. — Она показалась мне очень симпатичной.

— Что ж, я не возражаю, — произнес виконт равнодушно.

— Спасибо вам… огромное спасибо за то, что вы позволили мне купить столько красивых вещей, — поблагодарила Джемма виконта и Фредди. — Я никогда и не думала… даже и мечтать не смела, что у меня появятся такие красивые и модные платья!

— Я уверен, что ты будешь неплохо в них выглядеть, — изрек виконт таким же безразличным тоном, и его друг заметил разочарование, промелькнувшее в глазах девушки.

— Сейчас я тебе скажу, как нам следует поступить, Валайент, — сказал он. — Думаю, что всем нам захочется после конца состязаний как-то развлечься, так почему бы нам не пообедать сегодня у тебя? Я не сомневаюсь, что, если ты пригласишь к себе кое-кого из наших друзей, они будут в восторге от возможности первыми познакомиться с твоей молодой женой.

— Ладно, — согласился виконт и обратился к Джемме:

— Передай Кингстону, что сегодня к обеду будет по крайней мере человек десять. Я надеюсь, повар приготовит что-нибудь более или менее съедобное.

— Хорошо, я передам, — кивнула девушка.

Она уже сошла с фаэтона, опираясь на руку Фредди, поскольку виконт правил лошадьми и не мог отпустить вожжи.

— Надень свое самое эффектное платье, Джемма, — тихо сказал Фредди, — и запомни, что ты непременно должна произвести неизгладимое впечатление на друзей Валайента. Это крайне необходимо.

— Я не забуду, — слегка нервничая, ответила Джемма.

Фредди сжал ей на прощанье руку и снова вернулся в фаэтон.

Когда они немного отъехали от дома, он обернулся и увидел ее стоящую на верхней ступеньке, такую юную, стройную и изящную, хотя и довольно растерянную. Тогда он помахал ей рукой, а она махнула ему в ответ.

— Знаешь, Валайент, — заметил он, поворачиваясь к другу, — все-таки тебе чертовски везет!

Когда фаэтон свернул в одну из улиц, примыкавших к площади, и окончательно исчез из виду, Джемма вернулась в дом. В эту минуту в холл вбежал Хокинс, слуга виконта.

Это был невысокий, жилистый человек; его поведение и речь выдавали в нем бывшего солдата; когда-то, во времена военных походов, он служил у виконта денщиком, да так при нем и остался.

— А где милорд? Он уже уехал? — с беспокойством спросил он у Джеммы.

— Да, он и мистер Хинлип отправились на состязания по боксу в Уимблдон, — ответила Джемма.

С Хокинсом она уже успела познакомиться накануне вечером, перед тем как миссис Кингстон отправилась с недовольной физиономией показывать ей спальню.

Хокинс явно огорчился и пробормотал себе что-то под нос, тогда Джемма вежливо поинтересовалась:

— Что-нибудь случилось?

— Да, миледи, совершенно верно, случилось, — ответил с тяжелым вздохом слуга, — и я просто ума не приложу, что мне теперь делать. Такая незадача!

— Быть может, я смогу вам как-нибудь помочь? — предложила Джемма.

Тут ей показалось, что Хокинс немного смутился.

— Ну, дело в том, миледи, что наша прислуга заявила о том, что увольняется. Дворецкий Кингстон вместе со своей женой, нашей экономкой.

— Они уходят?! — изумленно воскликнула Джемма. — Но почему?

Наступила пауза, после чего Хокинс, помявшись, с неловким видом пояснил:

— Им не понравилось, миледи, что наш хозяин женился.

Джемма испуганно ойкнула и растерянно пробормотала:

— Ax, Хокинс, я вовсе не хотела причинять виконту неприятности.

И в то же самое время она подумала про пыль в гостиной, про ужасное состояние простыней и про отвратительную еду, которую она ела вечером и сегодня утром. У нее даже промелькнула мысль, что уход Кингстонов не окажется серьезной катастрофой для домашнего хозяйства виконта.

Впрочем, она не знала, что скажет по этому поводу виконт, и торопливо предложила:

— Пожалуй, я пойду и поговорю с ними. Уверена: если я им скажу, что не стану ни во что вмешиваться, они согласятся остаться. Покажите мне дорогу на кухню, пожалуйста!

— Конечно, миледи, — как-то неохотно согласился Хокинс.

Внезапно у нее возникло ощущение, что старый солдат такого же невысокого мнения о чете Кингстонов, что и она сама, и очень сомневается, так ли уж они необходимы здесь.

Они прошли по коридору и спустились на нижний этаж по лестнице, отчаянно нуждавшейся в уборке, как, впрочем, и все остальные помещения в доме.

Каменные плитки, которыми был выстлан пол в этой части дома, явно не выскребались целыми месяцами.

Когда они проходили мимо кладовой, Джемма заглянула туда, и ее взгляд упал на какой-то блестящий предмет, торчавший из кожаной сумки.

Она остановилась, а в это время из-за дверцы большого шкафа вынырнул Кингстон, в руке у него блестел серебряный канделябр.

Джемма решительно направилась к нему.

— Как я поняла, Кингстон, — произнесла она как можно более строгим тоном, хотя внутри у нее все сжималось от страха, — вы и ваша жена не намерены больше служить в доме его милости.

Тут она заметила, что Кингстон вздрогнул и торопливо положил канделябр назад в сейф. Затем, повернувшись к ней лицом, он угрюмо ответил: