Зинаида потянулась на кресле, и в глаза ей бросилась заросшая темными волосками нога.

– Вот идиотство! Совсем закрутилась – одну ногу выщипала, а про вторую и не вспомнила, так и ходила с кудрями на ноге. Надо же, какой конфуз… – огорчилась Зина и принялась пинцетом пропалывать растительность на тоненькой ножке.

В двери осторожно поскреблись.

– Федул Арнольдович, вы опять чаю захотели? – не отрываясь от операции, крикнула Зинаида.

– Да я… так… поговорить только… А вы заперлись на совесть… Хоть, прямо, ногой дверь пинай, никак впускать соседа не хотите…

У соседа масляно блестели глазки, и по всему было видно, что мужчина настроен на нечто более романтическое, нежели на булку с маслом.

– Вы с пинками-то поосторожнее, а то разошелся! Свою пин… – проворчала Зинаида и вдруг примолкла на полуслове. Что-то умное, настоящее мелькнуло в ее голове и тут же погасло, оставив на душе неприятный черный осадок. – Федул Арнольдович… Вы это… К Любочке идите… – она еще пыталась за хвостик ухватить мудрую мысль, а руки уже выталкивали романтичного Федула за двери.

– Ну Зинаида! Не будьте же жестокой! – верещал тот под дверью, но Зина его уже не слышала. – Я стихи написал… Белые! Зинаида! Позвольте, я зачту… да куда вы меня…

Она сидела перед зеркалом и старалась как можно доходчивей объяснить своему отражению свежую мысль.

– Ведь какая ерунда получается! Сивуха, эта соседушка, которая из меня месячную зарплату вытрясла за два слова, она утверждает, что помогала матери Васильева стучаться в двери. Вроде как она даже самолично пнула ножкой по двери пару раз. Выходит, дверь была заперта. А пастух говорит, что нашел Васильевых потому, что дверь, как раз, была не закрыта! То есть, Васильевы спрятались от матушки, заперлись, та покричала, погремела и уехала. А вот пришел преступник, Васильевых порешил, ушел и двери оставил открытыми. Это и понятно – у него же не было ключа. Значит, преступник все же был? И это было самое настоящее преступление? А, с другой стороны, если Васильевы не открыли матери, зачем они открыли убийце? Может, это был кто-то близкий? А почему тогда Валентина Антоновна упрямо утверждает, что к ним в последнее время никто не заходил? Хотя, опять же, преступник тоже не дурак, чего ему перед соседкой светиться… У-у-у, как здесь все наверчено… Конечно, куда милиции, здесь и с моими мозгами не сразу управишься…

– Зинаида Ивановна… – раздалось за дверью робкое блеянье терпеливого кавалера. – Вы закончили свой сеанс аутотренинга? А я к вам статейку принес, хотел с вами, так сказать, подискутировать… Спите вы там, что ли?.. Зинаида, а вы знаете, что ваше имя Зинаида носит мужское начало – Зевс? А вот Федул…

– …В штаны надул! – послышался грозный рык Степаниды Егоровны. – Я вот свои носки давеча на веревку сушить повесила, это не ты ли их спер? Чего побежал-то?! Ну, значит, и впрямь ты. С получки мне новые купишь, оглоед!!

Шум за дверью стих, а Зинаида улеглась, твердо вознамерившись с утра всерьез заняться преступлением. Теперь она точно знала – Васильевы кому-то сильно помешали.

Любочка сидела на полу и задумчиво чесала коту Мурзику хвост гребешком.

– Ты пух-то в пакетик собирай, куда на пол бросаешь?! – отвлекла от девичьих мыслей дочку Степанида Егоровна.

– Ах, маменька, ну чего с хвоста-то тоже, что ль, в пакетик?

– А куда ж?! Чего швыряться-то? Эдак я тебе никогда перину не соберу!

Степанида Егоровна с пяти лет жила в городе, но свято помнила деревенское правило матери – дочери в приданое первым делом надо собрать перину. Может, в деревне это делается проще, но в городе у Степаниды Егоровны с пухом были большие проблемы. Еще в далекой Любочкиной молодости она покупала кур только неощипанных, потом аккуратно сдирала с них перо и только после этого пускала на суп. Перышки у магазинных птиц были совсем не для перины – жесткие, колючие и грязные, пуха и совсем не бывало, но Степанида Егоровна затею не бросала. Теперь же курицу в перьях днем с огнем не сыщешь, и заботливая мать совсем было впала в панику, да нашла простое решение – пушистый кот Мурзик бестолково разбрасывал свой пух два раза в год! Немедленно было решено чесать животное и складывать пушистые катыши шерсти в мешок для перины. Любочка всерьез боялась, что в этот же мешок попадают и кусочки ваты, и старые кроличьи шапки и вообще все, что хоть немного пушится. Но сегодня Любочку волновало не это. Сегодня опять Федул не оценил ее нового имиджа – Приторной Кокетки, а ведь как она старалась! Ну не видит мужик своего счастья – и все! Ничего, завтра Любочка будет… что там у нее по таблице? Ба-атюшки! Плаксивая Недотрога! Интересно знать, а что, мужчины действительно так млеют от недотрог, когда те воют?

– Мам! А мужики недотрог любят?! – крикнула она матери, которая гонялась по комнате за котом, пытаясь вычесать у него еще грамма два пуха.

– Да ты что – смеешься над матерью?! – взревела пожилая женщина, прерывисто дыша от стремительного бега. – Какая из тебя недотрога?! Я никак не могу дурака найти, кто бы ее на ощуп попробовал, а она из себя корчит недотрогу!.. Ты мне это брось, слышишь?! Коль ума нет, надо брать чем есть!

Любочка усмехнулась: «Ума нет!» Это она еще посмотрит. Нет, надо обязательно распутать это дело с голодающими. Во-первых, она заработает деньги, во-вторых, сейчас кончится лето, и мать опять будет прогонять Любочку на работу, а Любочка еще не нашла себе достойную профессию. Вот детективом она бы еще поработала – и поработает! Опять же – резко возрастет ее авторитет у Федула, и он, наконец, отлипнет от Зинкиного холодильника. А потом и вовсе можно будет открыть что-то вроде частной сыскной конторы. Нет, завтра же Любочка возьмет дело в свои крепкие руки – она поедет к Ульяне, не зря же выглядела ее номерок, когда Валентина, как ее… Сивуха, продавала его Зинке за деньги. У Любочки память отменная, она номерок запомнила. Вот как бы еще и Федула с собой утащить?

Он валялся на диване в блаженной неге. Ну, наконец-то от него отстали эти женщины! Конечно, женское внимание льстит, но ведь нельзя же, чтобы его терзали круглые сутки! И вообще! К нему почему-то все время липнет Любочка со своей недоразвитой мамашей, а ему-то как раз хотелось больше ласки от Зинаиды. Но в последнее время он стал замечать, что соседка на него смотрит, будто на кактус, – никакого понимания в глазах. А это обидно. Но можно и не обижаться. Особенно в связи с ее расследованием, вот уж, в самом деле, курам на потеху! Хотя… Зинаида не так уж и не права, вот только ищет она не совсем там, уж он-то знает.

С утра у Зинаиды началась новая жизнь, а значит, прежнюю себя надо было срочно похоронить. Никаких легкомысленных сарафанчиков, голых плечей и глупых улыбок! Детектив должен выглядеть строго, чтобы вселять ужас в преступников и мирных граждан! Поэтому сейчас, несмотря на тридцатиградусную жару, Зинаида облачилась в строгий серый костюм и белую строгую блузку. Под пиджаком блузка смотрелась торжественно, по-коммунистически, но вот юбка бесстыже оголяла ноги выше колена, и из-под подола торчали тоненькие конечности, причем одна нога была гладенькой и лысой, а вот вторая лохматилась темным ворсом – Зинаида так и не успела выдергать пинцетом противные волоски!