На место Кузьмичева начальником 9-го управления был назначен К. Ф. Лунев, пришедший с должности заведующего отделом Московского обкома партии. Откровенно говоря, это тоже был неудачный выбор, хотя волею судеб он вскоре был назначен зампредом КГБ СССР и курировал 9-е управление. Лунев был нерешителен, неприспособлен к военной службе и некомпетентен в функциях охраны. Не зная чекистской работы, он терялся при решении самых второстепенных вопросов, авторитета среди сотрудников не имел. Председатель ГКБ И. А. Серов его не мог терпеть и ругался, когда после нерешенного вопроса отсылал меня обратно к Луневу для решения этой же проблемы.

В таких случаях я попадал в незавидное положение и вместо того, чтобы идти к Луневу, подписывал документ сам. Таков был мой куратор, которого вскоре оформили на пенсию, чему мы были очень рады.

На смену Луневу начальником 9-го управления в 1954 году был назначен В. И. Устинов, бывший первый секретарь Пролетарского райкома партии Москвы. К нам он попал по рекомендации Е. А. Фурцевой. Не знаю, какой он был секретарь райкома, но как начальник 9-го управления он явно не соответствовал своему назначению. Устинов был весьма исполнительным, скромным и общительным, но при всех его положительных качествах ему, не знавшему военной службы и чекистской работы, трудно было выполнять свои обязанности. По характеру уживчивый, в поведении скорее аскет, по службе пунктуален. Когда я стал заместителем начальника управления, у нас с ним иногда возникали разногласия. Например, он считал постовую службу легкой и говорил, что постовые много получают. Я ему возражал: езжайте на посты и посмотрите на ноги постовых, у них не вены, а веревки. Не говоря уже о том, что постовой стоит и в студеную пору, и в промозглую осень на посту, не смея покинуть его до смены. Устинов был человек неглупый, прислушивался к моим предложениям и замечаниям. Мы с ним находили компромисс и работали, в основном, дружно.

Вскоре по рекомендации той же Фурцевой он избирается первым секретарем МГК КПСС. Мы, работники 9-го управления, зная организаторские способности Устинова, были поражены. Вскоре Устинова перевели на дипломатическую работу послом в Венгрии, а затем он оказался в комитете по внешнеэкономическим связям.

Говоря о своих непосредственных начальниках, я думаю, к месту сказать и о высоком руководстве, в частности, о председателе КГБ СССР И. А. Серове. Как оперативный работник, он был профессионально грамотен, имел солидный опыт оперативной работы, но по общему кругозору был человеком невысокой культуры, по характеру груб и самоуверен. Свое мнение считал непререкаемым и с мнением подчиненных почти не считался. Пользуясь дружественной поддержкой Н. С. Хрущева, он пренебрежительно относился к другим членам Политбюро и секретарям ЦК КПСС.

По этой причине Серов был освобожден от должности председателя КГБ СССР и при поддержке Н. С. Хрущева назначен начальником ГРУ. В ГРУ он приблизил к себе полковника Пеньковского и, потеряв бдительность, отправил свою жену и дочь вместе с Пеньковским в Лондон.

Пеньковский оказался английским шпионом, нанесшим большой урон нашим органам. Мы за ним вели наблюдение почти полгода и взяли с поличным. Большая заслуга в его разоблачении принадлежит начальнику контрразведки Грибанову, хотя он сам в последствии погорел, связавшись по совместной пьянке со своим сотрудником Носенко, сыном министра здравоохранения. Носенко, будучи в Женеве, изменил Родине и попросил политическое убежище. Это был большой провал, и Грибанов, прекрасный контрразведчик, был уволен из органов КГБ.

Возвращаясь к Серову, хочу добавить, что помимо других отрицательных качеств, он был еще и крохобор. Вот один из примеров. В Женеве сопровождающий делегацию Серов от нечего делать ездил по магазинам, скупая красивые вещи. Однажды я его долго ждал, чтобы согласовать неотложный вопрос. Когда Серов приехал, я, подождав немного, без стука захожу в его комнату и вижу комичную картину: Серов стоит на коленях и разбирает драгоценные вещи типа «бижутерии». Я обомлел, стою и молчу от неожиданности. «Чего тебе надо?» – не вставая, крикнул Серов. «Срочное дело», – говорю я. «Иди, сейчас приду!» – сказал он. Я вышел, проклиная себя, что не постучался и вошел в комнату к Серову неожиданно. Я и так его не особенно уважал, но после этого он совсем упал в моих глазах. Я понимал, что он использовал валюту из закрытого источника, т. е. злоупотреблял своим служебным положением. В Индии, будучи сопровождающим лицом, он просто украл предназначенную Джавахарлалом Неру для другого человека прекрасную настольную лампу из бивня слона. Свидетелем этого был офицер охраны Бунаев.

За дело с Пеньковским Серов был снят с работы, разжалован до генерал-майора и уволен из органов.

Описывая своих начальников и оценивая их работу и поведение, я сужу о них не субъективно, желая выставить себя в лучшем виде. Нет, что было – то было, и я ничего здесь не прибавил.

Позвонив жене в Кемерово, я сказал ей, чтобы она собиралась в Москву с расчетом, что я сам вскоре приеду за семьей, хотя у меня пока еще не было жилья. Через некоторое время, как временный вариант, мне предложили занять дачу в Сетуне, принадлежавшую коменданту Кремля. Прожил я там с семьей все лето, пока не получил квартиру на Фрунзенской набережной, откуда переехал на улицу Серафимовича, 2.

…Вскоре после вступления на должность мне было поручено опечатать дачу Сталина, в которой он умер. Эту дачу всегда называли Ближней. Сталин жил в этой даче все военные и послевоенные годы. До этого он жил в Зубалово вместе с семьей, в том числе и с женой Надеждой Сергеевной. Там же рядом жил А. И. Микоян. Через дорогу от дачи Микояна жил начальник охраны Сталина генерал Румянцев. Позднее эту дачу в Калчуге занял я, где прожил 14 лет.

В период опечатывания дачи Сталина я поинтересовался его гардеробом. Когда я открыл шкаф, то был поражен бедностью гардероба «вождя народов». Два кителя, притом один – сильно поношенный, тужурка типа кителя, две пары ботинок, шинель, две пары валенок, одни новые, другие – подшитые, старые, – вот весь гардероб верхней одежды Сталина на день его смерти. Все комнаты дачи обшиты деревом и на стенах – ни одного портрета или картины, кроме небольшой картины Серова «Девочка с персиками» – в столовой. Позже я видел все дачи Сталина, все они внутри были обшиты деревом, нигде на стенах не было ни одной картины или портрета. Не любил.

По своей структуре 9-е управление было в общем-то простым. Во главе – начальник управления. У него – четыре заместителя: по оперативно-текущей работе, по вопросам службы и боевой подготовки, по материально-техническому снабжению и четвертый заместитель-комендант Московского Кремля. Первый отдел занимался личной охраной членов Политбюро. Потом был отдел службы и боевой подготовки, отдел кадров, финансовый отдел, секретариат, гараж особого назначения (ГОН), продовольственная база, правительственная кухня в Кремле, хозяйственный отдел и инженерная инспекция по осмотру зданий. Была еще оперативная группа. Кроме того, в составе управления были четыре комендатуры. Одна в БКД, вторая – мавзолей В. И. Ленина, затем комендатура в Сочи и комендатура в Ялте. Последние две комендатуры обеспечивали охрану и порядок на госдачах.