— Ну, папа! — словно он слышал эту глупую шутку уже дюжину раз. Я распаковал свой ранец в комнате Бена, где у него находилась своеобразная коллекция фотографий с автографами игроков различных бейсбольных команд, бутылочных крышек и осиных гнезд. Когда я управился со своим ранцем, Бен уселся на покрывало кровати, на котором во весь рост был изображен Супермэн.

— Ты рассказал предкам о фильме?

— Нет, а ты?

— Ну… — он выдернул торчавшую из лица Супермэна ниточку. — Как это ты не рассказал?

— Не знаю. Как это ты не рассказал? Бен пожал плечами, но мысли внутри его головы работали:

— Думаю, — ответил он, — что это было слишком ужасным, чтобы об этом рассказывать…

— Да-а…

— Я даже выходил на задний двор нашего дома, — продолжал Бен. — Песка там нет. Только камень, сплошной камень… Мы оба сошлись на том, что марсианам придется довольно нелегко — когда они начнут сверлить туннели в сплошной каменной породе холмов, на которых стоит Зефир, если вдруг заявятся сюда. Потом Бен открыл картонную коробку, где у него хранилась коллекция оберток и вкладышей от жвачек, и показал мне набор вкладышей из серии о Гражданской Войне, на которых были изображены кровавые картинки застреленных, проколотых штыками и разорванных пушечными ядрами парней, и мы стали придумывать свои истории по каждой картинке, пока его мама не позвонила в колокольчик, оповещая всех, что настало время жареных цыплят. После ужина и великолепного пирога, испеченного миссис Сирс, который все мы запивали молоком с фермы “Зеленый Луг”, мы стали играть в скрабл. Родители Бена играли на пару, и мистер Сирс время от времени пытался использовать слова собственного сочинения, которые в словаре найти было нельзя. Миссис Сирс сказала, что он такой же ненормальный, как мартышка, одержимая чесоткой, но при этом лишь по-доброму ухмылялась, слушая его забавные словечки, как, впрочем, и я.

— Кори? — обратился он ко мне. — А слыхал ты историю о трех монахах, которые захотели попасть на небеса? — но прежде чем я успел ответить отрицательно, он уже принялся рассказывать очередную хохму. Казалось, ему нравилось рассказывать анекдоты о монахах и священниках, и мне вдруг стало интересно, что бы мог подумать об этих анекдотах его преподобие отец Ловой из методистской церкви? Было уже почти восемь, когда мы начали вторую игру, но вдруг Тампер на веранде залаял, а спустя несколько секунд раздался стук в дверь.

— Я открою, — сказал мистер Сирс. Он отворил дверь жилистому, немного тучному мужчине в джинсах и в рубашке с красными клеточками. — Здорово, Донни, — приветствовал его мистер Сирс. — Ну, заходи-заходи, неудачник! Миссис Сирс пристально посмотрела на своего мужа и на мужчину, которого звали Донни. Я заметил, как напряглось ее лицо. Донни вполголоса сказал что-то мистеру Сирсу, а тот потом обратился ко всем нам:

— Мы с Донни некоторое время посидим на веранде и поговорим, а вы можете продолжать игру.

— Дорогой? — миссис Сирс изобразила на своем лице улыбку, но я мог бы сказать, что улыбка эта больше напоминала зевок. — Мне же нужен напарник… Стеклянная дверь за его спиной закрылась. Миссис Сирс довольно долго сидела, тупо глядя на закрытую дверь. Улыбка сошла с ее лица.

— Мамочка? — сказал Бен. — Твоя очередь.

— Хорошо, — она попыталась сосредоточить свое внимание на скрабле. Я мог с уверенностью сказать, что она честно пыталась это сделать, насколько могла, но взгляд ее снова и снова возвращался к двери с армированным стеклом, ведущей на веранду. Там снаружи, на веранде, мистер Сирс и мужчина по имени Донни сидели на раскладных стульях. Разговор у них, по-видимому, был обстоятельный и серьезный.

— Хорошо, — повторила мама Бена. — Теперь дайте мне подумать, дайте минуточку, чтобы собраться с мыслями… Прошло уже больше минуты. В некотором отдалении залаяла собака. Затем еще две. Вот и Тампер возвысил голос. Миссис Сирс все еще мучительно пыталась сделать выбор, когда дверь вдруг настежь распахнулась.

— Эй, Элизабет! Бен! Выходите, быстрее!

— Что такое, Сэм? Что…

— Да просто быстрее сюда! — проревел он, и, конечно, мы все выскочили из-за стола, чтобы посмотреть, в чем дело. Донни стоял во дворе, глядя на запад. Соседские собаки изошли неистовым лаем. В окнах других домов зажигались огни, люди выходили на веранды посмотреть, в чем же причина такого переполоха. Мистер Сирс указал туда, куда смотрел Донни:

— Кто-нибудь из вас видел когда-нибудь подобное? Я взглянул наверх. То же сделал и Бен, и я услышал, как он чуть не задохнулся от волнения, словно ему крепко дали под дых. Это пришло из ночного неба, словно сойдя со звездного полога над нашими головами. Сияющий раскаленный предмет, распространяющий вокруг огненные лучи, отмечавшие его полет, оставляя в темноте дымящиеся огненные дорожки. В это мгновение сердце мое чуть не взорвалось. Бен сделал шаг назад и наверняка упал бы, если бы не оперся на одно из бедер своей мамы. Своим безумно молотящим сердцем я чувствовал, что сейчас по всему Зефиру те дети, которые были сегодня в кинотеатре “Лирик”, точно так же задирали головы вверх и смотрели на небо, чувствуя, как ужас вырывается через их крепко стиснутые зубы. Я был на грани того, чтобы намочить штаны. Каким-то образом я сдерживал жидкость в мочевом пузыре, однако эта угроза еще не миновала. Бен зарыдал. Он издавал приглушенные звуки и хрипел сквозь слезы:

— Это.., это.., это.

— Комета! — закричал вдруг мистер Сирс. — Смотрите, как она падает! Донни хмыкнул и сунул зубочистку в уголок рта. Я взглянул на него и в свете, который падал на двор с веранды, увидел его грязные ногти. Оно падало по длинной медленной спирали, окруженное снопами и лентами искр, разлетающихся во все стороны. Оно падало совершенно бесшумно, однако повсюду люди кричали другим людям, чтобы те посмотрели на небо, все собаки дружно заливались лаем и рычали, и от этих звуков по спине вдоль позвоночника полз холодок.

— Упадет где-то между нами и Юнион-Тауном, — заключил Донни. Его голова склонилась вбок, лицо было угрюмым, а волосы казались скользкими и сальными, как от бриллиантина. — Падает-то как, сукин сын! Между Зефиром и Юнион-Тауном лежало примерно восемь миль холмов, лесов и болот, через которые пробиралась река Текумса. “Это все станет территорией марсиан, если вторжение произойдет, “ — подумал я — и почувствовал, что все мои мозговые извилины гудели словно пожарная тревога. Я взглянул на Бена: его глаза, казалось, вылезали из орбит от прущего изнутри чистого страха. Единственной вещью, о которой я смог подумать при взгляде на огненный шар у нас над головами, была голова в виде стеклянной чаши, с щупальцами и дьявольским лицом слегка восточно-азиатского типа. Я едва смог сделать шаг — настолько ослабели у меня ноги.

— Эй, Сэм? — голос Донни был низким и тягучим, к тому же он продолжал жевать зубочистку. — Как насчет того, чтобы отыскать эту штуковину? — Он повернулся к мистеру Сирсу. Его нос был плоским, словно когда-то его вбили внутрь огромным кулаком. — Что скажешь на это, Сэм?

— Ага! — ответил он. — Отлично, мы поохотимся за ней там! Найдем место, где она свалится!