— Это мистер По! — закричал Клаус. Это действительно был мистер По, и он, по своему обыкновению, откашливался. Дети были так рады его видеть, что заулыбались, забыв обо всех своих неприятностях.

— Мистер По! Мистер По! — крикнула Вайолет и протянула руку через чемодан Стефано, чтобы открыть дверцу машины.

Стефано тоже протянул руку и схватил ее за больное плечо, медленно вращая головой, отчего и Вайолет, и Клаус, и Солнышко видели его блестящие глаза.

— Это ничего не меняет! — прошипел он. — Вам немного повезло, но это в последний раз. Вы вернетесь в машину и вместе со мной поедете в Туманную Гавань. «Просперо» мы не упустим, обещаю вам.

— Еще посмотрим, — возразила Вайолет, открывая дверцу и проскальзывая под чемоданом.

Клаус открыл свою дверцу и с Солнышком на руках последовал за старшей сестрой:

— Мистер По! Мистер По!

— Вайолет? — спросил мистер По. — Вайолет Бодлер? Это ты?

— Да, мистер По, — сказала Вайолет. — Это мы все, и мы очень вам благодарны за то, что вы на нас наехали.

— Ну, я бы так не сказал, — заметил мистер По. — Здесь явно виноват другой водитель. Вы наехали на меня, а не я на вас.

— Как вы смеете! — заорал Стефано и тоже вышел из машины, морщась от висевшего в воздухе запаха хрена.

Он зашагал к тому месту, где стоял мистер По, но дети увидели, что на полпути ярость на его лице сменилась квазисмущением и огорчением.

— Извините, — сказал Стефано высоким, дрожащим голосом. — Это моя вина. Я так расстроен случившимся, что забыл о дорожных правилах. Надеюсь, вы не пострадали, мистер Фо?

— По, — поправил мистер По. — Меня зовут По. И я не пострадал. К счастью, похоже, никто не пострадал. Жаль, что не могу сказать того же про мою машину. Но кто вы такой и что вы делаете с бодлеровскими детьми?

— Я скажу вам, кто это такой, — сказал Клаус. — Это…

— Клаус, будь любезен… — пожурил его мистер По. Слово «пожурил» здесь означает «сделал замечание Клаусу, хотя у того были весьма веские причины, чтобы вмешаться». — Невежливо прерывать взрослых.

— Меня зовут Стефано, — сказал Стефано, пожимая мистеру По руку. — Я ассистент… то есть был ассистентом доктора Монтгомери.

— Что значит «был»? Что вы имеете в виду? — сурово спросил мистер По. — Он вас уволил?

— Нет. Доктор Монтгомери… ах… прошу прощения… — Стефано отвернулся и сделал вид, что утирает глаза и от огорчения не может слова вымолвить. Воспользовавшись тем, что мистер По не видит его лица, он подмигнул детям и затем продолжал: — Мне тяжело говорить вам это, мистер До, но произошло страшное несчастье. Доктор Монтгомери мертв.

— По, — сказал мистер По. — Мертв? Это ужасно. Что случилось?

— Я не знаю, — сказал Стефано. — На мой взгляд, змеиный укус, но я ничего не знаю про змей. Поэтому я и отправился в город за врачом. Дети были очень расстроены, и я не мог оставить их одних.

— Он везет нас вовсе не за врачом! — закричал Клаус. — Он везет нас в Перу!

— Вы понимаете, что я имею в виду? — спросил Стефано мистера По, гладя Клауса по голове. — Дети очень, очень расстроены. Доктор Монтгомери собирался сегодня отправиться с ними в Перу.

— Да, знаю, — сказал мистер По. — Поэтому я и поспешил сюда сегодня утром, чтобы наконец привезти их вещи. Клаус, я знаю, ты очень огорчен и взволнован этим происшествием, но прошу тебя, постарайся понять, что если доктор Монтгомери действительно мертв, то экспедиция отменяется.

— Но, мистер По… — сказал Клаус с возмущением.

— Клаус, пожалуйста, — остановил его мистер По. — Такие вопросы решают взрослые. Совершенно ясно, что надо вызвать врача.

— Почему бы вам не поехать к дому, — предложил Стефано, — а мы с детьми тем временем поищем врача.

— Хозе! — завопила Солнышко, что, пожалуй, означало нечто вроде: «Ни в коем случае!»

— Почему бы нам всем не пойти к дому, — сказал мистер По, — и не вызвать врача?

Стефано прищурился, и его лицо исказилось от злости. Но он тут же взял себя в руки и спокойно сказал:

— Конечно. Мне следовало сразу это сделать. Очевидно, у меня не такая светлая голова, как у вас. Живей, дети, садитесь в джип, а мистер По поедет за нами.

— Вместе с вами мы в эту машину не сядем, — твердо сказал Клаус.

— Пожалуйста, Клаус, — сказал мистер По. — Постарайся понять. Произошло серьезное несчастье. Дискуссии надо отложить. Но беда в том, что я не уверен, заведется ли моя машина. Она совсем разбита.

— Попробуйте зажигание, — посоветовал Стефано.

Мистер По кивнул и направился к своей машине. Он сел за руль и повернул ключ. Мотор издал неприятный жиденький звук, похожий на кашель мистера По, но не завелся.

— Боюсь, что мотор окончательно заглох, — крикнул мистер По.

— Скоро, — прошипел Стефано детям, — и с вами случится то же самое.

— Извините, — отозвался мистер По, — я вас не слышу.

Стефано улыбнулся:

— Я сказал, что это очень плохо. Тогда, может быть, я подвезу детей на машине, а вы пойдете за нами? Для всех просто места не хватит.

Мистер По нахмурился:

— Но со мной чемоданы. Я не хочу оставлять их без присмотра. Не лучше ли погрузить багаж в вашу машину, а мне и детям пройтись до дома пешком?

Стефано нахмурился:

— Тогда пусть один из них едет со мной, чтобы мне не заблудиться.

Мистер По улыбнулся:

— Но дом и отсюда виден. Так что не заблудитесь.

— Стефано не хочет, чтобы мы остались с вами одни, — наконец сказала Вайолет. Она ждала удобного момента, чтобы предъявить свои аргументы. — Он боится, что мы расскажем вам, кто он на самом деле и каковы его намерения.

— О чем она говорит? — спросил мистер По Стефано.

— Понятия не имею, мистер То, — ответил Стефано, качая головой и бросая на Вайолет яростные взгляды.

Вайолет набрала в легкие побольше воздуха.

— Этот человек не Стефано, — сказала она, указывая на него. — Это Граф Олаф, и он здесь затем, чтобы нас увезти.

— Кто я? — спросил Стефано. — Зачем я здесь?

Мистер По внимательно посмотрел на Стефано и покачал головой.

— Простите детей, — сказал он. — Они очень расстроены. Граф Олаф страшный человек, он пытался украсть их деньги, и малыши очень напуганы.

— Разве я похож на Графа Олафа? — спросил Стефано, сверкая глазами.

— Нет, нисколько, — ответил мистер По. — У Графа Олафа чисто выбритое лицо и одна длинная бровь. У вас борода и, не в обиду будь сказано, вообще нет бровей.