Глаза гунна сузились.

— Вы хотите сказать, если я брошу свой народ и присоединюсь к вам.

— Я хочу сказать, если вы решитесь спасти ваш народ, равно как и наш, Эдеко. Тогда вы займёте истинное место в истории.

— Моё место — рядом с Аттилой.

— До поры до времени. Но разве мы должны встретиться в следующий раз на поле боя? Мы оба знаем, что именно этого хочет Аттила. Ваш правитель ненасытен. Ни одна победа не удовлетворяет его. Никакой дани ему не достаточно. Он подозревает всех, кто ему предан. Пока он жив, ни один гунн и ни один римлянин не почувствуют себя в безопасности. Если его не остановить, он погубит всех нас.

Эдеко перестал есть и с недоумением посмотрел на Хризафия.

— Чего же вы хотите?

Первый министр положил свою тонкую, мягкую руку на грубую ладонь гунна и сжал её.

— Я хочу, чтобы вы убили Аттилу, друг мой.

— Убил его! Да он заживо сдерёт с меня кожу.

— Нет, ничего не случится, если вы сделаете это тайно, удалив охрану. Например, во время переговоров с римскими послами, где вы станете ключевой фигурой. Он умрёт, а вы покинете зал для обсуждения спорных вопросов. Всё пройдёт незаметно, и хаос воцарится лишь позднее, когда его найдут мёртвым. К тому времени, когда гунны выяснят, кто отвечал за его безопасность и кто мог бы быть виновен в преступлении, вы уже вернётесь сюда, в Константинополь, и прославитесь на весь мир. Вы станете настоящим героем. У вас будет дворец вроде этого и женщины вроде тех, которых вы видели. Вам хватит золота на всю оставшуюся жизнь. Вы даже согнётесь под его тяжестью.

Эдеко пытался скрыть жадный взгляд.

— Много ли золота вы мне дадите?

— Пятьдесят фунтов, — улыбнулся Хризафий.

Гунн затаил дыхание.

— Это всего лишь задаток. Мы дадим вам куда больше золота, и вы станете одним из богатейших людей нашего города, Эдеко. Вам будет оказано достаточно почестей, чтобы жить в мире и роскоши. Ну что вам стоит решиться? Вы один из немногих приближённых Аттилы. Он вам доверяет, и вы сможете остаться с ним наедине. Никто из гуннов не осмелится поднять руку на Аттилу, а вы сделаете это без колебаний.

Гунн облизал губы.

— Пятьдесят фунтов? И ещё больше?

— Разве Аттила не убил бы вас за такую цену?

Эдеко пожал плечами, как будто допуская подобный исход.

— И где это золото?

Хризафий щёлкнул пальцами. В комнату вошёл его раб — высокий германец, принёсший тяжёлый сундук, настолько тяжёлый, что было видно, как мощные мускулы раба напряглись.

Он опустил сундук и открыл крышку. Перед глазами гунна замелькала россыпь золотых монет. Министр позволил ему задержать на них взгляд, а затем дал знак рабу захлопнуть крышку.

— Вот она, ваша возможность, Эдеко, жить подобно мне.

— Если я вернусь верхом в Хунугури и привезу всё это в седле, Аттила сразу поймёт, что вы мне обещали. И меня распнут на кресте в нашей долине.

— Я это понимаю. И расскажу вам, каков мой план. Давайте сделаем вид, будто мы не сумели договориться. Разрешите мне отправить римского посла к Аттиле вместе с вами. Пусть туда поедет и переводчик Бигилас. Сейчас вы получите немало даров, и Аттила ничего не заподозрит. Для переговоров, как всем известно, требуется время. Вы снова сблизитесь с тираном. Аттилу нужно убедить в том, что римляне верны данному слову. Предложите ему в знак гарантии отпустить Бигиласа, чтобы он привёз в Хунугури своего сына, который останется у вас заложником. Бигилас вернётся не только с сыном, но и с вашим золотом. Когда вы увидите его и поймёте, что я вас не обманул, нанесите удар. А потом возвращайтесь к нам и живите как римлянин.

Гунн задумался.

— Это рискованно.

— Любое вознаграждение требует риска.

Эдеко опять осмотрелся по сторонам.

— И у меня будет дом вроде этого?

— Вы сможете жить в этом самом доме, если захотите. Он засмеялся.

— Если мне достанется этот дом, то рядом с ним появится пастбище для моих коней.

* * *

Эдеко провёл две ночи во дворце Хризафия, пока римляне организовывали посольство. Затем они торжественно вынесли гунна на носилках, точно женщину, и он опять оказался за чертой города.

Как же противно, когда тебя несут! Надо будет рассказать об этом гуннам, и они вволю посмеются. Скилла и Онегез отказались от приготовленной для них за городскими стенами виллы и разбили лагерь чуть поодаль. Эдеко привёз подарки и поделился ими со спутниками. Они получили немало яркой парчи, затейливо вырезанные шкатулки, кувшины со специями, духи, кинжалы, украшенные драгоценностями, и золотые монеты. Эти дары помогут каждому из них подкупить свою сеть сторонников, как только они возвратятся домой.

— Что сказали римляне? — поинтересовался Онегез.

— Ничего, — ответил Эдеко. — Они хотят, чтобы вместе с нами к Аттиле поехали их послы и провели переговоры в Хунугури.

Онегез нахмурился.

— Его не порадует, что мы не закончили дела в Константинополе и не привезли отсюда дань. Он подумает, что римляне тянут время.

— Римляне везут много даров. Гораздо больше, чем дали нам. А у меня есть кое-что ещё. Лучше всяких подарков.

— Что же?

Эдеко подмигнул своему племяннику, молодому воину Скилле. Его включили в состав миссии, чтобы он научился вести переговоры.

— Заговор с убийством.

— Что?!

— Они желают, чтобы я убил нашего короля. Эта девка в штанах, их первый министр, думает, что я согласился и попытаюсь уничтожить Аттилу! Как будто мне позволят пройти хоть сто шагов и не схватят прямо на месте и не сварят заживо! Аттилу очень позабавит эта новость, но затем он, конечно, разозлится и начнёт выжимать из них ещё больше золота.

Онегез улыбнулся.

— И сколько же они вам заплатили?

— На первых порах пятьдесят фунтов золота.

— Пятьдесят фунтов! Солидный улов для одного человека. Возможно, вы решитесь обагрить свой нож в крови, Эдеко.

— Ба... Как бы не так! Я получу от Аттилы ещё больше и буду жить в своё удовольствие.

— А почему римляне думают, что ты предашь своего короля? — полюбопытствовал Скилла.

— Потому что они предают своих. Не люди, а гнусные личинки. Поступают как им удобно и любят лишь комфорт. Придёт время, и мы раздавим их, словно жуков.

Римлянин-перебежчик с сомнением поглядел на высокие стены и как будто дал понять, что расправиться с Восточной империей будет совсем не просто.

— А пятьдесят фунтов золота?

— Их привезут позднее, чтобы Аттила ничего не заподозрил. Мы подождём, а когда золото прибудет, расплавим его в огне и вольём в лживые глотки римлян. И отправим назад Хризафию новые мешки с жертвами.