Мне очень хотелось попрекнуть его чем-то ещё — пусть не думает, что он лучше меня. Но ничего в голову не приходило. Пенять Климу на то, что он живёт на Земле, в то время, как я обитаю в космосе, мне, все же, не позволяло воспитание. Меня с детства приучили уважать трудящихся, где бы они не работали.

— Просто оставь меня на Марсе, — ещё раз повторила я.

Космический челнок Клима Зегзицы подлетал к агломерации Марса. До космических станций было ещё далеко, даже сама планета пока казалась небольшим красным шаром, висевшим в космической темноте. Но ещё час полтора и мы будем на месте. А я только-только осознала, что выгляжу ужасно, совсем не так, как выглядит человек, желающий слиться с толпой.

— Мне надо умыться, — сказала я, поднимаясь.

Потому что взрыв на «Валькирии» не прошёл даром для моей внешности — руки мои были в саже, платье было всё растрёпано и покрыто грязными разводами.

— Там за перегородкой есть умывальник.

— Где? — Переспросила я.

— Там, — Клим, занятый пилотированием, не поворачиваясь, взмахом руки показал, где находится это «там».

Современные космические корабли, если речь только не шла об межзвёздных исследовательских судах, зачастую летали совсем без человеческого управления. На «Валькирии» Эбрела Доньярта, например, пилотов не было в принципе, и сам Эбрел управлял своим кораблём совсем немного, он просто назначал кораблю путь, ну, мог ещё и двери закрыть. Что он и сделал, когда решил не выпускать меня со своего корабля. Но то большие современные суда, челнок Клима Зегзицы был совсем другим. Маленький, и заметно устаревший космический корабль, он, наверное имел достаточно мощностей, чтобы преодолевать земное притяжение, но сам по себе был очень простым. Да, большую часть пути от Венеры до Марса, он преодолел на автопилоте. Но только потому, что в огромных космических пространствах было пусто, и ничего сложного этому маленькому челноку облетать не приходилось. Густо заполненные станциями орбиты планет были для этого кораблика совершенно непроходимы, мы были ещё очень далеко от Марса, другие космические корабли, тоже летевшие в агломерацию только только появились на горизонте — а панель управления челнока уже моргала лампочками, уже пищала надсадным тревожным писком, призывая Клима немедленно вернуться к ручному управлению. И Клим весь погрузился в изучение каких-то циферок и схем высвечивавшихся на многочисленных экранах.

Я зашла за перегородку и увидела умывальник. Так же в этой каморке были крючки с развешенной рабочей одеждой. И, даже, было зеркало. («Небось, ходит сюда, к зеркалу, на себя любуется!» — злорадно подумала я про Клима), и в зеркале я увидела что выгляжу ужасно. Волосы торчали во все стороны, лицо было в чёрных пятнах, на лбу синяк. А мне ведь надо было ходить по станциям Марса, не привлекая к себе лишнего внимания! И я, кляня себя за то, что так поздно спохватилась, принялась судорожно приводить себя в порядок.

Первым делом я умылась. На полочке, под зеркалом, лежала расчёска, и, отколов с головы изорванную фату, я распустила волосы по плечам, прикрыв синяк небольшой прядкой, которую я уложила волной и заколола у лба шпилькой. В результате лицо моё стало выглядеть вполне пристойно. Но было ещё платье. Покопавшись в ящиках и коробках, стоявших на полу аккуратной стопкой, я нашла целую коллекцию ножниц, очевидно, садового назначения. Большинство из них не годились для того, чтобы резать ткань, но одни, маленькие, по виду похожие на маникюрные, с этой задачей всё же, справились. Под изрядно перепачканной верхней муаровой юбкой у меня было несколько нижних, тюлевых, а под ними ещё одна, шелковая. И я решила верхнюю юбку просто отрезать и выбросить — отстирать её у меня все равно бы не получилось. А пышные тюлевые юбки носили, я видела такие в том самом, не предназначенном для уранцев каталоге у модистки Лилит. Я взяла ножницы и смело стала срезать муар со своей талии. Потом я так же поступила с чрезмерно пышными, и тоже очень потрепанными рукавами. Отпорола я и кружево, нашитое на платье сверху, и нужное, чтобы закрывать плечи и шею. В результате юбка, руки и шея стали выглядеть достойно — но оставался ещё очень грязный корсаж, с которого совершенно невозможно было срезать верхний слой, нельзя было и в принципе от него отказаться — под корсажем на мне была только сорочка, тонкая и воздушная, показаться в ней на людях было, по моим представлениям, немыслимо.

Я уже совсем было растерялась, но тут мой взгляд упал на техническую одежду, висевшую на стене. Там был один грязный, перепачканный землёй комбинезон, но все остальное было чистым. Особенно выделялся яркий травянисто-зеленый жилет (а у меня как раз глаза такого цвета), жилет этот был синтетическим, и на спине у него была нашивка «Цветы Зегзицы», но меня это не остановило, я просто спорола эту нашивку своими ножницами, надела жилет на себя, задрапировала его на талии, и подвязала обрывком муара, который сложила так, чтобы не было видно необработанных краёв. Получилось мило. Жилет скрыл и грязный корсаж, и обрывки нитей у рукавов и по низу корсажа. С распущенными по плечам волосами и в ярком жилете я, как мне показалось, выглядела свежо, и, как-то необыкновенно модно.

Правда, оставалась ещё проблема с обувью. На Уране считалось неприличным носить женщинам что-то другое, кроме узких высоких ботиночек. Такие были и на мне. С пышными рукавами и кружевным верхом свадебного платья эти белые ботиночки смотрелись нормально, но рукавов у меня больше не было. С другой стороны, хорошо, что была хотя бы такая обувь, более свободные туфельки я, скорее всего, при взрыве просто потеряла бы. И я постаралась как можно сильнее прикрыть неподходящую обувь платьем. В таком виде выплыла из-за перегородки на яркий свет.

— Я готова, — объявила я Климу, — скоро мы прилетим?

И по глазам Клима Зегзицы, я поняла, что он, несмотря на всё своё осуждение, всё-таки впечатлён произошедшей в моей внешности переменой.

— Ещё пятнадцать минут — сказал он, — и мы пристыкуемся к «Гамаюн-молл». Тебе пойдёт?

— Да, — сказала я.

«Гамаюн-молл», один из крупнейших торговых центров агломерации Марса занимал целую станцию. Я уверена была, что смогу найти там какую-нибудь работу. Ведь я собралась работать, и на Марсе это было сделать проще всего. Потому что если на Уране жили учёные, а на Венере — артисты, художники, и примкнувшие к ним богатеи, то Марс был центром вселенской индустрии. Поверхность этой красной планеты вся была занята заводами, на которых трудились роботы. Роботы управлялись людьми со станций, висевших над Марсом. Людей для этого требовалось много. Агломерация Марса была самой большой во всей вселенной и насчитывала несколько миллионов человек. И наверняка кому-то из этих миллионов нужна была хотя бы няня. Или продавщица. Хоть кто-нибудь.

Космический челнок Клима Зегзицы описал дугу над огромным светящимся шаром «Гамаюн-молла» и пристыковался к его шлюзу. Дверь сбоку от меня отплыла в бок, за ней были разноцветные стекла другой двери — но и эта дверь открылась. И я увидела толпы празднично одетых людей, спешащих за покупками, или ищущих развлечений.