— Она хочет стать доктором! Ты можешь представить подобное? — Роуэн опустил подушку и попытался откинуться на спинку. — У меня настоящая проблема, Эш.

— Ха! Что за проблема? Любой мужчина в Англии куда с большей радостью вызовет доктора, зная, что вместо скучных, старых перцев, с которыми ты работаешь, он увидит женщину. Наверно, поэтому вы не подпускаете женщин к профессии! — Эш с плутовской улыбкой откинулся на спинку. — Боитесь очаровательной конкуренции?

— Кто, спрашивается, сказал, что она очаровательная? — огрызнулся Роуэн.

— Ты, разумеется, не говорил. Но этого нельзя отрицать после того, как ты состроил такую гримасу! Черт подери, Роуэн! Ты нанял ее, потому что она красивая? Неужели мой святой друг пал жертвой своих желаний?

— Вы, сэр, идиот и должны быть в высшей степени благодарны, что имеете друзей, способных вас терпеть. — Роуэн в ярости вскочил с места. — Я не переношу мисс Реншоу.

— Тебе это несвойственно, Уэст. Я видел, как ты находишь добрые слова для последних отбросов общества. Черт, даже в том подземелье я не припомню, чтобы ты когда-нибудь сказал…

— Я ненавижу эту женщину!

— Осторожно, — улыбнулся Эш. — В этой ловушке любой мужчина может оставить свое сердце. — Он щедро плеснул себе бренди. — Если бы ты оставался равнодушным, я бы не стал беспокоиться, но ты производишь впечатление человека, эмоционально вовлеченного, Роуэн.

— Глупости! Разве ты когда-нибудь ненавидел Кэролайн?

— А ты забыл, как я мечтал убить ее во сне? — пошутил Эш, напомнив Роуэну, что не смог уберечь свое сердце от женщины, которая стала его чуждой условностям американской женой. — Я был без ума от нее, но даже не подозревал об этом.

— Это совсем другое! — Роуэн держал за спиной сжатые кулаки, чтобы Эш не видел, что у него чешутся руки от желания расквасить красивое лицо друга за намеки на невозможное. — Поверь мне. Она? Никогда.

— Что ж, если она довела тебя до такого сумасшествия, что ты наносишь бестолковые визиты, я помолчу. Обычно мы вторгаемся в твой дом. И кладем ноги на твой рабочий стол. Поскольку я теперь преданный муж, то жена сказала мне, что подобное поведение отдает грубостью. Какое открытие!

— О каком вторжении ты говоришь? Картер ужасно по вас скучает. Хотя скорее удавится, чем признается в этом. Ты же знаешь, «Пресыщенные» никогда не нуждались в приглашении. Мой дом открыт для вас всех. Вы моя семья.

— Ты последнее время становишься сентиментальным, Роуэн. Ты уверен, что твоя прелестная ученица не завязала тебе хвост узлом?

— Она сбежит через неделю. Медицина может казаться романтичным занятием, пока она несколько раз не сожжет в лаборатории руки и не увидит стопку справочников, которые я велю ей вызубрить к следующему воскресенью. Она сдастся или умрет от истощения. В любом случае через несколько дней я избавлюсь от гарпии.

— Хм. Это звучит как-то не по-гиппократовски. Разве ты не обещал в этой клятве никогда не причинять вреда?

— Как ни удивительно, нет. Хотя там есть фраза: «Не давать людям яд».

— Уже кое-что. — Эш криво улыбнулся. — Думаю, вы мне больше нравитесь таким сердитым и грозным, доктор Уэст. Кэролайн удивится, когда узнает, что ты зашел, чтобы поворчать на женщину.

— Я не… — Роуэн не договорил, отказываясь проглотить наживку целиком. — Ты останешься в городе на зиму?

— Нет, мы сразу после Михайлова дня[2]поедем в Беллвуд, к моему деду. Кэролайн настояла на этом, и я, кажется, впервые собираюсь насладиться пребыванием в деревне. Хотя бы ради того, чтобы посмотреть, как старый монстр будет млеть и лебезить перед милой девушкой. Она, кажется, до сегодня так и не осознала, что мы были всего лишь пешками в игре старикана. Но я не сетую.

— Он отлично справился с ролью сводника.

Эш кивнул.

— Жаль, что ты не нуждаешься в его услугах. Я мог бы попросить его устроить и твою жизнь, но, поскольку ты и без того находишься на пути к счастью, не смею вмешиваться.

— К черту, Эш! Я отделаюсь от мисс Реншоу уже через неделю, и вы, сэр, будете передо мной извиняться!

Роуэн вышел из комнаты, выхватив в холле пальто из услужливых рук Годвина. Гнев сделал его уход несколько более эмоциональным, чем Роуэну хотелось бы.

Он с силой рванул на себя дверь, испугав этим хозяйку дома. Кэролайн стояла на пороге вместе со своей горничной Дейзи. От прогулки по магазинам обе раскраснелись и выглядели счастливыми.

— С Эшем все в порядке? — тотчас осведомилась Кэролайн.

— Я заходил к нему в гости, миссис Блэкуэлл.

— Тогда почему у вас такой вид, словно у вас в кармане дикобраз? — спросила она, ставя коробки в сторону.

Роуэн улыбнулся. Американская жена Эша обладала живительной искренностью, что заставляло его радоваться за друга. С женщиной, подобной Кэролайн, жизнь Эша Блэкуэлла никогда не будет скучной.

— Мадам, вы, как никто другой, умеете точно использовать слова. Я приходил… чтобы поделиться с вашим мужем новостями.

— Надеюсь, хорошими?

— Я взял ассистента, — коротко бросил он и почти поморщился от доверительного тона, которым произнес это, но ее радостный ответ заставил его застонать.

— Слава Богу! Вам нужно три!

Что за несчастье!

Она повела себя с ним как настоящая ведьма. После того как он в ярости вылетел из комнаты, она целый час пролежала на кровати лицом вниз, рыдая. Что было в нем такое, что вызывало у нее непреодолимое желание шипеть и царапаться, подобно кошке? Он ничего не сказал в свою защиту, оставив Гейл наедине с противоречивостью печальных, прекрасных глаз, взглянувших на нее, когда от колкости обвинений, брошенных в лицо, спокойствие выдержки изменило ему, поколебав самообладание. Он выглядел скорее как человек оскорбленный, чем равнодушный к своим грехам.

«У него, как у красавца Яго в «Отелло», внешность джентльмена, достойного веры, но если я забуду то, что знаю о нем, то погибну. Я устала, но каждый раз, когда вижу его, с трудом вспоминаю, что нужно помнить. Стэндиш-Кроссинг за миллион миль отсюда и кажется нереальным. Что сказала тетя Джейн? Я ничего не выдумала! Она сказала, что Шарлотта была бы жива и здорова, если бы не встретила доктора Роуэна Уэста и не попала во власть его чар. Она сказала, что он в такой же степени в ответе за смерть ее дочери, как если бы задушил ее своими руками. И что, признав это, он повернулся к ней спиной и в Стэндиш-Кроссинге больше не появлялся. И я в ответ за все, что он сделал для меня, обозвала его злодеем и лжецом. Он открыл свой дом и практику, учил меня, хоть я и вынудила его на это. Он был добр и благороден».

С Питером Джеймсом она была едва знакома. Но все же чувствовала себя с ним непринужденно. Он улыбался и, казалось, одобрял ее стремления, в то время как Роуэн во время их первого разговора назвал их абсурдными и сделал все, что было в его силах, чтобы разубедить ее.