горнолыжном курорте. Здесь повара в забегаловках называют свои сэндвичи в честь первопроходцев, а дети учатся кататься на лыжах, едва встав на ноги. Чхиринг сразу почувствовал себя в своей тарелке. Они с Эриком катались на велосипедах по горным тропам и взбирались на скалы. Они налегали на лапшу, которую Дава готовила на кухне Эрика, и бегали марафоны. Чхиринг начал водить пикап по проселочным дорогам, а чтобы не терять форму, стал учиться класть фундамент. «Казалось, он вообще не устает, таская мешки с цементом», – вспоминала подруга Эрика Дана Тредвей. Словом, это был идеальный отпуск, пока на горизонте не показалась К2.

Однажды Эрик сказал Чхирингу, что планирует уволиться с работы, купить разрешение у правительства Пакистана и взойти на Дикую гору. Не хочет ли Чхиринг составить компанию? Не как высотный носильщик, а как полноправный член команды, в которой уже было пять человек: три американца, швед и австралиец. Расходы возьмут на себя спонсоры, например Warid Telecom, так что Чхирингу нужно заплатить всего три тысячи долларов. Ему не придется нянчиться с кем-либо, а можно будет целиком сосредоточиться на восхождении. Команда пойдет по маршруту Абруцци по юго-восточному склону К2 без искусственного кислорода. В случае успеха Чхиринг попадет в элиту высотного альпинизма.

Шерпу не надо было уговаривать. Другое дело Дава. «Я не хотел вмешиваться, – вспоминал Эрик. – Есть много причин отказаться от восхождения. Я не мог гарантировать ей, что он вернется».

Дава, в отличие от мужа, плохо владела английским, поэтому не знала о планах, которые он строил с Эриком. Чхиринг рассказал ей все почти перед самым отъездом. Когда отпуск подошел к концу, Чхиринг усадил Даву на диван, вставил диск в DVD-плеер и нажал кнопку на пульте. На экране появилась игрушечная горилла в красной гавайской рубашке и сказала: «Я – Мёрф. Может быть, я выгляжу не очень, но могу многое».

«Мёрф идет на К2» – посредственный документальный фильм для детей, показывающий, как кукла благополучно поднимается на второй по высоте восьмитысячник мира. Когда экран погас, Дава, еще не веря, повернулась к мужу. Теперь она поняла, о чем ее муж разговаривал с Эриком. Неужели Чхиринг на самом деле собирается лезть на К2, как эта игрушка?

Больше всего сейчас она хотела выбежать из дома Эрика и пройти пять километров пешком до аэропорта. Но вместо этого Дава выдавила улыбку и спокойно сидела два часа, пока ее муж и Эрик шутили на языке, который она не понимала.

Когда Чхиринг и Дава вернулись вечером в свой гостевой дом, Чхиринг вел себя так, будто ничего не случилось. Он разулся, сел на пол, скрестив ноги, и начал молиться. Сидя лицом к Скалистым горам, он сжимал буддистские четки и повторял мантру «Ом мани падме хум». Этот обряд, который Чхиринг проводил дважды в день, должен был вызывать сострадание. Дава обычно молилась вместе с ним, но в тот вечер она и так проявила достаточно сострадания, держа рот на замке. Теперь настала ее очередь говорить.

– Ты оскорбляешь богов, – сказала она.

Чхиринг продолжал повторять мантру.

– Ты слышишь меня? Восхождение на К2 – грех, – снова обратилась Дава к мужу.

Чхиринг повторял мантру еще десять минут, а затем встал и быстро ушел в спальню, стараясь не смотреть в глаза жене.

Дава смотрела ему вслед и собиралась с духом. Чхиринга нельзя было назвать плохим отцом или плохим мужем… Но она собиралась сказать ему кое-что. Дава подошла к двери в спальню и открыла ее. «Ты наркоман», – сказала она. Лежавший на постели Чхиринг отвернулся к стене.

Позже ночью Дава лежала рядом с Чхирингом в ожидании сна. Прошел час. Она вслушивалась в дыхание мужа. Она знала, что он не спит, и решила продолжить: «Если ты полезешь на эту гору, я уйду».

Она никогда не говорила раньше ничего подобного, и очевидно, что это был блеф. В Непале женщина с двумя детьми крайне редко разводится с мужем. Общественное мнение будет не на ее стороне. Равно как и судебная система. «Но что еще я могла сделать? – вспоминала Дава. – Можно было просить, умолять, объяснять, почему нельзя идти туда, но он – мужчина. А в Непале мужчина решает все».

Дава заплакала. Спустя некоторое время Чхиринг сказал то, что она хотела услышать. Никто не должен подниматься на К2. Он буддист. У него есть дети. Восхождение стоит столько же, сколько стоит дом. И он не может рисковать жизнью, чтобы побывать на вершине, потому что шансы выжить на К2 ниже, чем в русской рулетке. Восхождение само по себе бессмысленно.

Но люди идут в горы не потому, что это имеет смысл. Можно придумать множество причин. Восхождение помогает обрести смысл жизни, дает друзей одинокому, хорошую репутацию – отверженному, острые ощущения – пресытившемуся жизнью. Но само стремление оказаться на вершине вне логики. Как и любая страсть. Как и полет на Луну. Есть много других занятий. Более безопасных, более дешевых, имеющих больше смысла. Но дело не в этом.

Утром, когда Эрик спросил Чхиринга, пойдет ли он на К2, шерпа даже не посмотрел на жену. Он не взял время на раздумье. Не стал объяснять и описывать жертвы, на которые придется пойти его семье. Он уже двадцать лет знал ответ и потому ответил сразу же.

Да.

Принц и носильщик

Королевский дворец Нараянхити, Катманду, Непал, вечер 1 июня 2001 года

За пару часов до массового убийства наследный принц Непала Дипендра развлекал королевскую семью. Он играл в бильярд, разливал напитки и шутил по поводу своего грядущего тридцатилетия. Последовавшая вскоре кровавая бойня в стиле Тарантино разожгла пожар гражданской войны в Непале и лишила крова сто пятьдесят тысяч непальцев, в том числе крестьянина по имени Пасанг Лама, который зарабатывал на жизнь, выращивая картофель.

Путь Пасанга к К2 начался около восьми вечера 1 июня 2001 года, когда два десятка членов династии Шах – абсолютных правителей Непала с 1768 года – собрались в главном корпусе дворца Нараянхити в Катманду – огромной постройке розового цвета за высокими воротами и покрытой плесенью оградой.

Наследный принц, коренастый плейбой по прозвищу Диппи, в тот вечер был хозяином вечера. Дипендра получил образование в Итоне, престижной английской школе-пансионе, имел черный пояс по карате и обожал оружие с тех пор, как в восемь лет получил в подарок первый пистолет. А еще Диппи был влюблен в «неправильную» женщину – во всяком случае, так считала его семья.

В тот вечер принц думал о своей избраннице. Наблюдая за игрой в бильярд, Дипендра выпил несколько порций виски Famous Grouse и выкурил сигарету с некоей черной субстанцией, вероятно опиумом. Когда