Не сбавляя темпа, троица скорым шагом прошла заполненный пациентами длинный коридор, остро провонявший хлоркой, и без стука вошла в кабинет хирурга Коржикова.

Павлин сидел со скорбным бледным лицом на покрытой ядовито-зеленой клеенкой кушетке и, как младенца, убаюкивал забинтованную руку с отсутствующим мизинцем. Увидев сотрудников уголовного розыска, вор настолько изумился, что его лицо непроизвольно вытянулось, а хитрые небольшие глазки, глубоко сидящие в глазницах, выкатились, словно у рака-отшельника, наружу.

– Вот так чудеса! – обрадованно воскликнул Орлов, сделав вид, что действительно изумлен случайной встречей с Павлином. – Какими судьбами?

– П-приболел, – запинаясь, едва смог выговорить перепуганный до обморочного состояния вор-рецидивист и сейчас же засобирался: – П-пойду я, у м-меня г-голова к-кружится от большой потери крови. Д-до с-свиданья, г-гражданин н-начальник.

Неожиданно Павлин проявил неприличную для своего болезненного вида прыть и шустро кинулся к дверям. Но на полпути его ловко перехватил Орлов, поймав за руку повыше локтя.

– Уймись, – сказал он жестко. – Чего ты скачешь, как кузнечик.

Неохотно подчиняясь чужой воле, Павлин с обреченным видом вернулся на место, бросая злобные взгляды на Орлова и его ребят, застывших у двери.

– Сиди и не рыпайся, – зловеще предупредил Орлов. – Иначе весь твой экзотический хвост выщиплю.

– А че случилось-то? – наконец обрел дар речи Павлин и стал притворяться, что никак не поймет причину такого грубого отношения к себе. – Чо за дела, гражданин начальник? Сижу такой весь трепетный от боли, ничего не делаю, и вдруг вы врываетесь и начинаете мне руки заламывать. Че за беспредел, начальник?

Холодные глаза Орлова неожиданно покрылись маслянистым налетом, словно он только что выиграл в лотерею сто тысяч рублей. Мягким ласковым голосом капитан проговорил:

– Колись, дурачок, кто это тебя так подрезал? Не сам же ты себя? Руки-то у тебя це-энные-е, ра-або-очие. Не таись, говори все как на духу, вроде как перед батюшкой исповедуешься. Ну?

– Никто меня не резал! – взвизгнул обиженный Павлин, по-петушиному вскинув голову с растрепанными волосами. Его дряблая фигура в светлом клетчатом пиджаке затряслась от негодования. – Говорю, сам, когда резал… фрукты.

– Да ты сам фрукт известный, – хохотнул беззлобно Орлов. – Так я тебе и поверил, страдальцу. Ты мне горбатого не лепи, а говори честно и откровенно, чтобы у меня не возникло желания тебя надолго отправить к «хозяину». – И с издевкой поинтересовался: – Вы, Александр Петрович, куда желаете: на Колыму, в Магадан или в Воркуту?

– Это насилие над личностью, – с гонором ответил вор-рецидивист. – И вы, гражданин начальник, ответите за это по всей строгости закона. Наш народный суд вас тоже не погладит по головке за такие противоправные действия против законопослушного человека.

– Это ты-то законопослушный? – рассмеялся Орлов. На его посветлевших глазах выступили слезы, он вытер их указательным и большим пальцами и сказал, изумленно качая головой: – Уморил ты меня, Сашок, своим народным юмором. Слов нет. Сразу видно, что у тебя от боли последние мозги бесповоротно испортились. А вот давай спорить, что через пять минут ты, Павлин, известный в городе вор-рецидивист, карманник и социально опасный элемент, который и существует-то только на то, что украдет у честного пролетария, будешь схвачен во время кражи за руку с поличным. Например, с кошельком всеми уважаемого нами доктора. Доктор, – обратился он к врачу Коржикову, смотрящему на представление широко раскрытыми от изумления и страха глазами через толстые стекла черных роговых очков, – дайте мне ваш бумажник, мы его сейчас одним движением руки переместим в карман проходимца Павликова, затем позовем из коридора понятых, их там полным-полно. Ну-ка, ребятки, подержите этого уголовничка.

– Уж и пошутить нельзя, – всерьез перепугался Павлин и, на мгновение забыв о больной руке, цепко схватился за свои карманы, но тотчас вскрикнул от боли и плаксиво заговорил: – Все расскажу, гражданин начальник, только не надо творить беззаконие…

– А ты, Павликов, оказывается, намного умнее, чем я думал, – одобрил его поступок Орлов. – Я весь внимание. – И жестко прикрикнул, подстегнув Павлина к действию: – Ну!

– Это случилось третьего дня, – торопливо заговорил Павлин, заметно нервничая, переживая, что не имеющий совести Орлов вдруг передумает и ему придется пару-тройку лет провести на нарах. – Я в тот день работал на третьем маршруте и обратил внимание на одного господина. По его благородному виду я сразу определил, что деньга у него имеется, ну и подрезал у него бумажник и дорогие «котлы». Бумажник с ксивой тут же на улице Иванькова по-быстрому скинул, а «котлы» в скупку сдал на углу Интернациональной и Карла Маркса незабвенному господину Гольдфарбу. А сегодня утром, когда я, как всегда, вышел на работу… на «трешку», меня неожиданно загребли два фраера и сказали, что я не на того напал и в этом моя крупная ошибка. Я было в отказ пошел, но они долго не церемонились. До этого скорбного дня я этих беспредельщиков не встречал ни разу. Ну и начали они у меня выпытывать, что да как, а когда пригрозили, я и раскололся. В общем, эти нелюди не простили меня и… дальше вы сами все знаете.

– Благодарю за сотрудничество, – ровным голосом ответил Орлов, с великим вниманием выслушав горестную исповедь знакомого щипача. По тому, как нервно у Клима задергалось правое веко, Илья догадался, что эта история его напрягла достаточно сильно. – Стоило из-за этого нервничать, – сказал капитан и по-дружески, но довольно жестко потрепал Павлина по плечу. – Гуляй, Саша, лечи руку, да не забывай мое доброе к тебе отношение.

– Благодарю, гражданин начальник, – оживился обрадованный Павлин и проворно кинулся к выходу, с необыкновенной ловкостью протиснувшись между стоявшими у двери оперативниками. Через секунду из коридора донеслось: – Адью, господа!

– Пальчик подживет – попрошу на шконку! – крикнул ему вслед Орлов и засмеялся, с довольным видом потирая сухие ладони. – Потешь себя, погуляй пока. Доктор, а вам мои искренние извинения за причиненные хлопоты…

– Ну что вы, – заулыбался Коржиков, заметно суетясь и не зная, куда сунуть руки, – какие могут быть извинения? Это мой долг гражданина и врача.

– И тем не менее не забывайте и дальше уведомлять нас о таких вот встречах с банд… с непорядочными людьми.

– Всенепременно, – с готовностью закивал Коржиков.

Выпроводив шумного Орлова с его молчаливыми сотрудниками из кабинета, доктор на подгибающихся ногах прислонился спиной к прохладной двери и с облегчением выдохнул. Постоял в таком положении с минуту, затем быстро перекрестился, глубоко и протяжно вздохнул и, выглянув в коридор, осекшим от волнения голосом пригласил:

– Следующий!

Глава VI

Автобус, в последний раз громыхнув какой-то своей неисправностью внизу деревянного кузова, замер перед обшарпанными дверями с кованой решеткой,