— Да с чего бы? Костя его от провального брака спас. Не было бы брата, может и к самому Городецкому подалась.

— Фу, — невольно кривлюсь я. — Он же старый как мамонт и уродливый как черт.

— Ну не всем же богатым папашам моложавыми красавчиками быть как тебе, Серег. А невеста Димкина тебе, случайно, глазки не строит? — довольный своей шуткой, Илья громко хохочет, а я морщусь. Такой поворот разговора мне неприятен, особенно с учетом последнего разговора с Димой и моих неуправляемых фантазий.

— Чушь не пори.

— А чего? — не угомонится Илья, — Ради сохранности бабок, я бы эксперимент провел. Попробовал бы внимание мужское уделить и посмотреть как отреагирует. Она же ноу-нейм, я так понимаю, а Димон твой жених завидный. В бизнес он особо лезть не горит, и если девчонка не чухнула, что откуда к нему деньги текут, то скоро чухнет.

— Может, тренингами для семей бизнесменов займешься? — отрезаю я, — Назовешь «Защити свое бабло сам».

— Лаадно, — в знак примирения Илья тянет ко мне кружку с пивом. — Не злись, Серег. Так уж, фонтанирую спьяну. Если ты в девчонке уверен…

Я чокаюсь с ним и делаю затяжной глоток, чтобы вместе с ним похоронить бредовую идею проверки. У меня в арсенале есть и менее извращенные способы вышвырнуть меркантильную рязанку из жизни своей семьи. Например, перекрыть фонтан денежных вливания для сына и посмотреть как долго он будет ей после этого интересен. А пытаться подкатить к невесте сына… К черту. Идиотизм какой-то.

Субботним утром я позволяю себе проспать до девяти утра, после чего решаю пойти поплавать. В молодости час кролем заменял мне и спортзал и релаксацию: в воде я отключался от любых мыслей, и сейчас испытываю необходимость возобновить традицию.

Переодеваюсь в плавательные шорты и спускаюсь на цокольный этаж, где находится бассейн, в планировке которого я принимал непосредственное участие.

Едва я вхожу в прохладное помещение, то испытываю очередной приступ раздражения, ставшее за минувшую неделю моим частым спутником, потому понимаю, что желанной релаксации мне не получить: в бирюзовых водах бассейна мой сын целуется с рязаночкой.

Первое, что приходит в голову — развернуться и уйти, но я себя останавливаю. Сколько можно бегать как трусливый щенок? Я в своем доме.

— Доброе утро, — здороваюсь с целью обозначить свое присутствие.

Парочка резко перестает целоваться, и две пары глаз устремляются на меня.

— Доброе утро, пап.

— Доброе утро, Сергей Георгиевич, — звучит робкий голос рязаночки.

Я сбрасываю футболку на шезлонг и, стараясь не смотреть в их сторону, ухожу под воду. Выныриваю возле противоположного края бассейна, и вижу, как рязанка что-то тихо говорит сыну на ухо, после чего они оба плывут к бортику. Решили мне не мешать. И на том спасибо.

К сожалению, уходить совсем они не собираются, а, негромко переговариваясь, устраиваются на шезлонгах. Делаю длительный заплыв от одного края к другому, а когда выныриваю, чтобы отдышаться, как нарочно натыкаюсь взглядом на Юлю. Она сушит волосы полотенцем, влажный купальник облепил ее грудь и бедра, давая полное представление как она выглядит голой, а вид твердых сосков вновь воскрешает картину, которую мне почти удалось стереть. Блядь.

Я погружаюсь в воду снова и, не поднимая головы, в течение получаса разрезаю голубую гладь, в попытке вытравить новый образ, впившийся в память как заточенный сюрикен: длинные ноги, по которым стекают капли воды, тонкая шея, полушария груди, едва прикрытые мокрой тканью. Не понимаю, почему внешность рязанки так сильно на меня действует, если сама она не вызывает во мне ничего, кроме презрения.

Прихожу к выводу, что пора плавательный марафон пора заканчивать, когда мышцы начинают невыносимо ныть. Шезлонги, к тому моменту,уже оказываются пусты. Но едва я принимаю душ и замотавшись в полотенце, покидаю кабинку, как натыкаюсь на застывшую по центру помещения рязаночку, к счастью, полностью одетую. Ее взгляд мечется по мне, словно пытается вычислить мой рост, руки комкают полотенце.

— Что-то забыла, Юля? — осведомляюсь, подходя ближе.

Рязанка густо краснеет и отводит глаза в сторону.

— Забыла полотенца…хотела отнести в стирку.

Хозяйственная или прикидывается? Так-то на эти случаи к нам домработница трижды в неделю приходит.

— Я пойду, Сергей… эээ…Георгиевич, — бормочет Юля и, быстро царапнув мою грудь взглядом, разворачивается и едва ли не бегом несется к входной двери.

Ну не повод же она спуститься ко мне нашла. Или нашла? Точно разглядывала меня. Тьфу, Илья, забил мне мозги всякой хренью.

Юля.

— Когда состоится моя персональная экскурсия по поместью Молотовых? -требовательно произносит Маринка, наматывая на вилку спагетти в сливочном соусе. - Пора бы твою будущую свекровь хозяину дома представить.

Я рассеянно ковыряю жирнючий Наполеон, который сдуру заказала. Дима должен освободиться после следующей пары, а я решила скоротать время в компании подруги и огромного куска торта.

— Сейчас не лучшее время, Марин. Отец Димы не слишком ко мне расположен, поэтому экскурсию отложим до лучших времен.

— Ты же законная невеста Димы, разве нет? Его дом – твой дом.

— Вообще, я жалею, что преждевременно избавилась от своей съемной однушки. Когда Димка предложил к нему переехать, все о чем я думала — ооо, круть! будем жить вместе. А с приездом его отца, понимаю, что в их доме я по сути никто. Молотов-старший ясно дал понять, что как будущую часть своей семьи меня не принимает, а обострять конфликт, приводя своих подруг, пусть и лучших, я не хочу. Дом-то и, правда, его, - я отпихиваю ложкой слоенное тесто и погружаю в рот шарик малины. Все-таки для чего я заказала этот кусок? В нем же калорий под целую тысячу.

При мысли о калориях в голове неожиданно всплывает мой поход за полотенцами и столкновение с Молотовым-старшим. Вернее с его бицепсами, квадрицепсами и шестью мокрыми кубиками, при воспоминании о которых дают о себе знать стремительно влажнеющие подмышки. Вот кому точно лишние калории неведомы. Сколько раз он тренируется, чтобы заиметь такое тело? Раза четыре в неделю точно. А ему точно тридцать девять? Тридцать девять — это ведь почти сорок. Хотя Йену Сомерхолдеру тоже сорок, а это не мешает ему влюблять в себя любую женскую особь, достигшую четырнадцатилетия.

Мои представления о нашей семейной жизни с Димой включали в себя посиделки с его семьей, и на этих посиделках его папа выглядел в лучшем случае как Пирс Броснан: вроде ничего, но ясно, что уже айс. У пузо у него было. А крепких мускулистых ног и широких плеч, нет, не было.

То, что образ Сергея Бейтмановича в полотенце вдруг осел у меня в голове, меня не сильно не беспокоит. Просто я никогда не видела вблизи столь выдающийся образец красивого зрелого мужчины, а потому мозгу требуется время, чтобы переваривать это открытие. Мы, женщины, в конце-концов, эстеты, и редко можем остаться равнодушными к человеческой привлекательности и волевой энергетики.