— Вы же знаете, кёрста Элен, оказывается, ваш батюшка уже не единожды получал предложения о продаже дома. Не знаете? Ну, бывает, бывает… Так вот, оценщики, в общем-то, знают, о какой сумме может идти речь. Поэтому мне и не составило труда навести справки. Скорее всего, у вас даже останется на руках небольшая сумма. Ну, разумеется, не у вас, а у вашего опекуна. Уже завтра вы можете переезжать в дом кёрсты Эгреж.

— Кто такая кёрста Эгреж?

— Это двоюродная сестра вашего отца по линии его матери.

Я на минуту задумалась. Получается, что эта самая кёрста, готовая принять под свой кров трёх сирот, ни разу не поинтересовалась, как живёт её бабушка. Более того, почтить своим присутствием её похороны тоже не сочла нужным. Конечно, в семье могут быть очень разные отношения, но всё же это странно.

К плохим новостям относилось то, что я должна была жить под её же опекой до двадцати двух лет. Иначе — никак. Немного подумав, я решила согласиться на этот вариант. Идти мне особенно некуда, а пристроив детей я развяжу себе руки. А там уже видно будет, чем заняться и на что жить.

— Укладывайтесь, к вечеру почтенная кёрста пришлёт за вами коляску, а я пока займусь оформлением документов. Думаю, за пару недель я управлюсь.

Договорившись с кёрстом Форшером, что завтра он пришлёт оценщиков, а я потрачу день на упаковку вещей и к вечеру переберусь в дом кёрсты Эгреж, отправилась домой.

По дороге я заехала в два магазина — надо было докупить продуктов и приобрести хоть пару человеческих игрушек для Эжен. Даже у Грея всегда был полный набор игрушек в виде косточек и мячиков, а тут ребёнок играет жуткими чурбаками.

Признаться, игрушки меня слегка разочаровали. Были, конечно, и очень красивые куклы, но стоимость их была так велика, что я только вздохнула. Лавку с детским добром я осмотрела сверху донизу несколько раз и, наконец, выбрала то, что меня устроило.

Дома всё было тихо. Забрав у меня в дверях корзину, мальчик потащил её в дом. Перемазанная джемом Эжен уснула на своём половичке, а Линк успел подмести кухню и натаскать воды. Я была приятно поражена его трудолюбием, кроме «спасибо» отблагодарить его мне было нечем — просто не додумалась купить что-то ему. Зато игрушки для сестры привели его в полный восторг.

— Элен, это что, правда для неё?! — он кивнул на спящую сестрёнку.

На самом деле, игрушки, которые я купила для малышки, были достаточно простыми — небольшой грубоватый медведь, сшитый из обрезков коричневого сукна и набитый чем-то вроде опилок, деревянный, ярко раскрашенный петушок и тряпичный мячик из четырёх клиньев разного цвета.

Посмотрев на лицо мальчика, я была просто поражена — он смотрел на эти довольно жалкие игрушки с восхищением и даже не вынимал их из корзины — боялся дотронуться. В его глазах это был просто верх великолепия.

Я испытывала очень странные чувства, глядя на Линка. Умный, преданный матери и сестре, заботливый — таким ребёнком мог бы гордиться любой отец. Эта жизнь явно была несправедлива к мальчишке. Выложив все новости, я сказала:

— Завтра с утра придут оценщики. Если ты помнишь, в кабинете отца есть книжный шкаф, неплохая мебель, вазочки и прочая ерунда. Когда дом продадут и мы расплатимся со всеми долгами, деньги за всё это барахло будут совсем не лишние.

Линк слушал меня молча и очень внимательно, но как-то настороженно. Похоже, ничего хорошего от жизни он не ждал.

— А какая она, кёрста Эгреж?

— Понятия не имею, но завтра мы уложим вещи и переберёмся в её дом. Выбора у нас всё равно нет. А сейчас давай обедать.

Укладывать вещи я начала с вечера, оставив Эжен охать и лепетать над новыми игрушками под присмотром брата. Линк показал мне комнатёнку в полуподвальном этаже, где раньше жили слуги, а потом поселился он с матерью и Эжен. Именно там я и обнаружила два составленных вдоль стены небольших сундука, на которых было устроено спальное место мальчика.

Задыхаясь от тяжести, мы вдвоем подняли эти сундуки в комнату, оставив ненадолго малышку в обществе сладкого пирожка и новых игрушек.

То жалкое тряпьё, которым до половины был набит один из них, я просто вывалила на узенькую койку, где раньше, похоже, спала мать Линка вместе с малышкой — носить эти лохмотья мальчик и его сестра больше не будут. На первое время хватит той одежды, что закупила я, а потом пусть об этом заботится опекун.

В один из сундуков я сложила всю новую одежду и те самые каменные фигурки, которые нашла в кабинете папаши. Во второй завтра я сложу плед, одеяла и подушки — эти вещи хорошего качества и могут нам ещё пригодиться. Осмотрела наш жалкий багаж, вздохнула и села разбирать бумаги главы семейства.

Ничего особо интересного там не было, кроме одной небольшой пачки деловых писем. Судя по этим бумажкам, у кёрста оставались во владении два небольших дома в черте города, которые он сдавал в аренду. Очевидно, это был последний источник дохода. Из договоров на аренду я поняла, что один дом приносил ему восемь фанков ежемесячно, а второй — целых десять фанков. Деньги, конечно, не слишком большие.

Эти письма меня очень обрадовали — дети не останутся совсем нищими, у них есть пусть и небольшой, но стабильный источник дохода, поэтому опекун сможет откладывать хотя бы по паре фанков в месяц на их будущее. Эти документы я упаковала вместе с одеждой — отдам их кёрсте Эгреж.

На следующее утро, прямо во время нашего завтрака, в дом явились присланные кёрстом Форшером оценщики — нагловатый трок в лоснящемся поношенном костюме и трое носильщиков, одетых, как рабочие. Я отвела их в кабинет отца и разрешила осматривать все комнаты и собирать всё, что годится на продажу. Запаковала наши сундуки — их снесли на кухню, где мы остались дожидаться повозки от опекунши.

После обеда, когда оценщики уже ушли, к дому подъехала громоздкая карета. Из неё вышла худощавая пожилая женщина с несколько рыбьим лицом и жиденькими седыми прядками, выбивающимися из-под неуклюжей суконной шляпки. Она представилась компаньонкой кёрсты Эгреж — трок Матон.

— Собирайтесь быстрее, — недовольным тоном сказала она, — Кёрста Эгреж не любит ждать, а мы можем опоздать к ужину!

Пока Линк одевался, я помогла закутать Эжен, а кучер, кряхтя, вынес наши сундуки. Внутри кареты истошно пахло тяжёлыми сладкими духами, тёмно-коричневые практичные подушки благоухали так, что у меня почти мгновенно разболелась голова. Притихшие, несколько напуганные дети молча сидели рядом со мной. Эжен крепко прижимала к груди так понравившегося ей медведя.

По пути мы заехали в контору законника, и я передала секретарю ключи от дома — больше мы туда не вернёмся.

Ехали долго — жила кёрста на другом краю города. Лёгкие сумерки уже опустились, но даже они не мешали рассмотреть наше новое место жительства — четырёхэтажный особняк с двумя подъездами.

Большие окна с ярким освещением и дорогими шторами, высокие крылечки с мраморными чёрными вазонами, добротные дубовые двери и ярко начищенные узорчатые ручки. Дорого. Солидно. В подъезде нас с поклоном встретил величественный швейцар.