он был невероятно молод для столь важного титула. Но один взгляд был исполнен гордости и радости. Маркус Аронтил утёр рукавом слезу, а его губы что-то беззвучно произнесли. Он захлопал в ладоши, вызвав нарастающую волну аплодисментов. Когда она стихла, король произнёс короткую речь о грядущих победах, верности богам и своей стране, а после объявил церемонию оконченной.

Когда Игната спросили, желает ли он, чтобы вещи из его старых покоев переместили в новые, он сначала не нашёлся, что ответить.

— Старые покои? Это вы про караулку? Ну, пусть будет так, — сказал он и велел принести оттуда стулья и стол.

Правда, увидев своё новое жилище, он сразу понял, что старая подлатанная своими силами мебель сгодится здесь разве что для растопки камина, который, к великому удовольствию юноши, располагался неподалёку от кровати со стороны ног.

— А можно ли поселить здесь моих друзей? — поинтересовался Игнат у кастеляна, пришедшего убедиться, что все распоряжения выполнены в полной мере. — Для меня одного комнатка великовата будет.

— Но позвольте, где они будут спать?

— Может, принести ещё кроватей?

— Боюсь, это невозможно, — ответил Бреон Ашербах, взглянув через плечо юноши на массивную дубовую кровать, — но, быть может, поискать для них отдельное жилище?

— Было б неплохо, господин кастелян.

— Можете звать меня просто Бреоном, — вежливо поправил юношу кастелян, годившийся ему в деды.

— Ну, хорошо, Бреон, — осторожно произнёс Игнат. — Но обращаться всё равно буду на «вы». Так что там с комнатами?

— Насколько мне известно, сейчас есть свободные гостевые покои, однако их придётся освободить, если к королю приедет важный гость. Однако тогда ваши друзья всегда смогут найти кровать в комнате прислуги.

— Пускай так. Будем надеяться, что король никого не ждёт.

— И можно мне переодеться во что-то попроще? В этом костюме я как будто сам не свой.

— Платяной шкаф к вашим услугам, господин верховный маг. Я сообщу хранителю гардероба, он отправит к вам слуг.

— Не, переодеться я уж и сам могу, — махнул рукой Игнат. — Как там в замках говорят, ступайте, Бреон.

— Чуть не забыл, — сказал кастелян, стоя уже в дверном проёме, — рекомендую оставить знак Верховного мага на себе. Вы здесь человек новый, людям понадобится время, чтобы запомнить вас в лицо. А звезда поможет избежать нежелательных ситуаций. И берегитесь карлика-шута. Порой он бывает совершенно несносен.

— Я это учту… Постойте, вы ведь Бреон Ашербах? Отец Глена Ашербаха?

Старик застыл в дверном проёме и, спустя мгновение ответил:

— Да… Глен был моим сыном, — лицо кастеляна приобрело болезненное выражение.

— Я знал его. Мы ехали с войском и были вместе на совете перед… — Игнат вдруг осёкся. Ему стало неловко, что он упомянул об этом.

— Не нужно соболезнований, — сухо ответил кастелян. — Война забрала у меня одного сына, второго же его величество отослал на запад. Мне лишь остаётся надеяться, что никто не отнимет у меня дочь.

Старик замолчал и, взглянув прямо в глаза юноши, добавил:

— Молитесь, чтобы война не отняла никого у вас, господин верховный маг, — сказав это, он ушёл, закрыв за собой дверь.

Вскоре Игнат решил проведать гостевые покои, где разместили остальных. Выяснилось, что кровать там тоже всего одна, зато большая, на что Драм невозмутимо ответил, что может спать и на кушетке для переодевания, а Тиберию, кажется, было всё равно.

— По крайней мере, здесь тепло и сухо, — сказал аэтиец, слабо улыбнувшись.

— Ну, а таким как я избыток комфорта только вредит, — усмехнулся Маркус. — Подумать только, мой ученик — верховный маг Чёрного замка! Даже волшебнику порой приходится изумляться, как череда бед и неприятностей, переплетаясь меж собой, словно клубок ниток, порождает настоящее чудо.

Удостоверившись, что всё в порядке, Игнат попрощался и отправился к себе. «Интересно, — думал он, всегда ли в коридорах замка так холодно и гуляет ветер? Ведь уже почти закончился первый месяц лета… И надо бы узнать, где здесь ходят по нужде. Главное — не заблудиться.»

Однако устройство замка оказалось проще, чем он думал, так что путь до собственных покоев он отыскал без труда, всего-то дважды спросив у вечно спешащих куда-то слуг, как найти покои верховного мага. То, с каким выражением лица они отвечали ему, невольно заставляло улыбаться. Ведь увидев вначале веснушчатое лицо рыжего юноши, когда тот окликал их, они отвечали что-то вроде «Чего тебе?». Но после, заметив на его груди серебряную звезду, менялись в лице и с виноватым видом добавляли «То есть, прошу прощения, господин верховный маг. Чего вам угодно?» Игната это так забавляло, что, столкнувшись в коридоре с карликом-шутом, он решил спросить путь просто смеха ради, хотя уже точно знал, куда идти.

В ответ тот оглядел Игната с ног до головы, утёр нос и мрачно усмехнулся:

— Его величество собрался тушить пожар пламенем.

Сказав это, карлик деловито зашагал дальше с понурым видом. «Должно быть, опечалился, что король тогда пресёк его выходку в тронном зале. Интересно, как он потешался над прежним верховным магом?» — подумал Игнат и, пожав плечами, отправился в покои.

Там он первым делом зажёг свечи, ведь день клонился к вечеру. Потом попытался растопить камин, но понял, что совершенно не умеет этого делать. В «Хворосте и Факеле» этим всегда занимался Берт, не упускавший случая отпустить едкое замечание, мол, огненный маг не может разжечь очаг. А что поделать, если он и впрямь не мог создавать пламя? Выслушивать такое от лысеющего толстяка-трактирщика было очень обидно, так что Игнат из принципа отказывался, когда тот предлагал ему научиться этому, вне всякого сомнения, полезному навыку.

«Ну, как видишь, я всё равно в жизни не пропал, Берт», — усмехнулся про себя юноша, в который раз пытаясь запалить дрова от свечи. Конечно, Игнат мог бы воспользоваться магией, но в покоях было столько горючих предметов, что одно неверное движение могло бы устроить пожар, а это было бы не слишком хорошим началом карьеры верховного мага.

Заката солнца Игнат не увидел, окна выходили на восток, но вот вечернюю прохладу юноша прочувствовал сполна. «Сходить что ли Маркуса попросить помочь, уж он-то не откажет и смеяться не будет», — подумал он в тот самый момент, когда в дверь постучали. Это целая стайка миловидных служанок принесла ужин: дымящееся мясное рагу с овощами, ломоть пышного белого хлеба и целый пирог с черникой. Ко всему этому прилагался блестящий кувшин с чем-то тёмным и небольшой серебряный кубок на тонкой ножке.

— Неужели это всё мне одному? — изумился Игнат, сглотнув слюну.

— К сожалению, господин верховный маг, на кухне ещё не знакомы с вашими вкусами, — ответила одна из девушек, — поэтому нам велено принести то, чем предпочитал ужинать бывший верховный маг Рейквин.

— Да уж, надо сказать, поесть он был не дурак, — усмехнулся юноша. — Неужели он всё это съедал?

— О, нет, ваша милость. Обычно не съедал. Что-то оставлял на утро, просыпался он обычно до завтрака, а остальное отдавали собакам.

— Собакам⁈ — маг не верил своим ушам. — Вот это собакам? И пирог тоже?

— Только если он был мясной. Остатки сладких пирогов его милость великодушно разрешал вернуть на кухню, дабы им могла полакомиться прислуга.

— Да уж, слов нет какой великодушный. Отдавать псам столько хорошей еды… — пробормотал Игнат. — А можно ли отнести часть моим друзьям? Допустим, мясо я ещё осилю, а вот половина пирога пусть достанется им. Нет, даже так: оставлю себе только четверть.

— Уверяю, господин, их накормят достойно.

— Вот пусть будет «достойно»… — Игнат отделил ножом четверть пирога, отложив его на поднос рядом. —…и этот пирог в придачу.

— Как пожелаете, — служанка вежливо поклонилась.

Когда они уже собирались уходить, юноша окликнул ту из них, с которой говорил.

— Задержись-ка на минутку. Как тебя звать?

— Тина, господин верховный маг, — девушка развернулась, остальные служанки, хихикая, покинули покои и закрыли дверь.

— Тут дело есть одно… Стыдно сказать, но один я не справлюсь.

— С удовольствием помогу, господин, — её щёки окрасил румянец.

— Мне бы камин разжечь, а то холодновато становится.

Погрустневшая