Вдруг неожиданно костлявый старик показался из-за спины.

— Ну что, не ожидали? — спросил он. Один из послушников обмочился на месте, прямо под себя, как конь в стойле. Другой побежал. Молча. Потому что орденские послушники не кричат. Но я слышал, как его тело упало, пронзенное болтами. Я искоса бросил взгляд, стражники на стене перезаряжали своё оружие. Про себя я подумал: он уже третий, кто не смог уйти. Не смог сбежать.

Старик засмеялся. Он ходил между нами и говорил:

— Может быть, выбрать тебя? Или тебя? — Он не указывал пальцем, как должен был, а забавлялся с нами. Он наклонялся и замирал перед лицом каждого. Неожиданно страх ушёл, на его место пришёл гнев. Костяшки захрустели от этого неприятного воспоминания, так сильно я сжал своё копье. "Не двигайся", — сказал я себе.

Вчера было двое, но орденский послушник проговорился, что далеко они не убежали.

Длинная борода старика промелькнула перед моим лицом. Старик замер напротив и, наклонившись ко мне, почти шёпотом спросил:

— А может быть, нужно выбрать тебя?

Я никак не выразил эмоции. Он перестал улыбаться и задумался:

— Ты не боишься меня? — Он выглядел озадаченно. Выпрямился и посмотрел куда-то за мою спину. — Правда, не боишься меня?

Я не шелохнулся, — "Нельзя."

— Тогда я покажусь тебе. — Его фигура растаяла. Это было наваждение. И о ужас, что я увидел! В этот самый момент четверо послушников вынесли засохшую мумию старика с перебинтованными вокруг жердей его неестественными частями тела. Огромные деревянные жерди, палочки поменьше и еще поменьше. Словно дыба, бесконечная пытка. "Неусыпная стража" — пронеслось в моих мыслях. Прибинтованные в самых жутких формах руки к дереву. Один палец в одну сторону, другой — в другую. Одна из его рук была свободна, но ему не потребовалось её поднимать — я встретился с ним взглядом. Его помутневшие блеклые глаза открылись. — "Неужели он ещё жив!?". "Иссохший, но ещё живой" — пронеслось в моих мыслях…

Я проснулся. За окном пели птицы, где-то играла тихая музыка. Раздался женский тихий смех. Я лежал на кровати и смотрел в потолок. Этот сон мучает меня каждый раз, когда я усну. С тех самых пор, когда я обрел свободу. Воспоминания свежи, как в первый день. Все повторяется так, словно в первый раз. Потому я стараюсь изматывать себя перед тем, как уснуть, чтобы это не снилось. "Ну как ты там? Еще живой? Экий я красавец, да?" — зазвучал голос в моих мыслях. Я подскочил. Он хотел сказать что-то еще смешливое, но связь с Хранителем крепости, как и остатки сна, развеялись.

И я остался сидеть. Один в постели за деревянной ширмой. Ветер нанес опавших листьев прямо мне в кровать. Лучше сразу подняться, чем слушать его, особенно в дреме. Я приложил руку ко лбу и сладко зевнул. "Где я? Какое красивое! Расшитое цветастыми нитями, тканевое одеяло? Похоже, я спал сегодня, как король" — пронеслось в моих мыслях, и воспоминания прошлого дня нахлынули на меня стремительной волной, уносящей все преграды.

Меня окружал незнакомый интерьер, но он постепенно восставал в памяти. Вот это окно с белой тончайшей тканью, из которого струился белесый свет. Каменные древние стены. Напротив меня была картина, или даже старинный, богато украшенный гобелен с изображением древнего события — высадки экспедиции из Рассвета на берег Янтарного Острова. Небольшая, но богато убранная комната. Вот и мой прикроватный сундук, где притаились мои вещи. А вот и осыпавшаяся на пол штукатурка, когда вчера К'Йоевгхан в свойственной ему грубой манере хлопнул дверью.

Я поднялся. Было непривычно ощущать себя без одежды убийцы нежити. Замотав и зафиксировав ремешки, я проверил и выставил вперед арбалет. Замок механизма был многозарядный. Большим пальцем приподнял аффикс арбалета, под ним стояло клеймо с дварфийской цифрой три. Круг, символично изображающий Титана, да три острия в разные стороны. Понятно, значит — трехзарядный. Искусная поделка, что поставляют особой страже Костеграда гномы, живущие в Синих Горах.

Я встряхнул его: "Крепкий!" Еще раз пробежал по гладкому дереву взглядом и закрепил за спиной — сидит идеально. Согнулся. Присел. Движения не стесняет — "то, что нужно." Взял свою сумку охотника со спинки кресла и вышел из помещения.

Ко мне подошел слуга дома графа Феанота. Если обратить внимание на его манеру держаться, то ему, должно быть, никогда в жизни не приходилось покидать замок. Он шел по коридору впереди, себя сжимая кулак. Я не понимал этих манер. Одно дело, когда ты держишь руку, защищаясь от тварей покрова, а другое… "вот это".

— Охотник, вы уже проснулись? — Он думал о чем-то своем, поэтому столкнулся со мной нос к носу в дверях: "Какая беспечность! Хотя, с другой стороны, может быть, мы потому и существуем, чтобы защищать таких, как он. Тех, кто не может постоять за себя." Я оглядел его с ног до головы: "Выставь его в этом кафтане на манеж против того же Ульриха, бой закончится сразу. А рыцарь даже не пощадит столь неопытного противника. Интересно, может ли он одолеть гончую? Да, нет же! Куда ему!"

Его глаза заметались, встретившись с моими. Что он в них прочитал, для меня было загадкой. Голос слуги дрогнул:

— Граф Феанот ждет вас. Пройдемте, — он помахал изящной, тоненькой ручкой в белой перчатке, приглашая меня вежливо следовать за ним. Развернувшись на каблуках так, что даже заставил полы своей одежды взвиться вверх, слуга, отбивая ритм каблуками, направился по коридору в нужную сторону.

— Думаю, что ты не смог бы убить даже пероотля! — крикнул я ему в след. "О! Это было бы страшное оскорбление. Если бы я сказал его Сиру Виммалю Янисо, то он вызвал бы меня на дуэль. Даже мальчишки ордена могут сразить самого ничтожного выродка от низшей твари покрова. Что уж говорить о матерых воинах, вроде белого рыцаря. Бирюльки, платье и белый воротничок… Тьфу! Как в этом драться!?"

— У нас у всех своя работа, охотник, — но этот тип даже глазом не повел. Человек вежливо обернулся, поднял руки и сложил их в каком-то особом жесте, взявшись за краешки своих манжетов.

— Что это? Магия? — Покосился я на необычный жест. "Может быть, он придворный маг, просто с причудами?" — подумал было про себя я.

— Ах, вы про это, — слуга улыбнулся и легко махнул рукой, затем сложил руки на груди, — просто галантность и требование моды. Извините, что вас смутил. Прошу, пройдемте, граф Феанот не любит ждать.

"Значит,