— Нет, в такой час никого из них на службе не бывает, — бесстрастно ответил Раджер. Тюремщик удостоверился, что бежать обратно к камере я не стремлюсь, и позволил мне восходить по лестнице самостоятельно. — И не советую тебе приезжать сюда завтра пораньше, чтобы переговорить с кем-нибудь из них.

Я в недоумении уставилась на него, поскольку он практически снял готовую реплику с моего языка. Вместо родившейся в мозгу тирады с губ теперь слетел короткий вопрос:

— Почему?

— Я ведь говорил: начальство негласно одобряет такое обращение с не сознавшимися арестантами.

— Про такое обращение речи не было, — заупрямилась я.

Раджер безразлично пожал плечами: вести бессмысленный спор он был не настроен.

— То есть вот это всех устраивает? — переспросила я, отчего-то понизив голос.

Снова пожатие плечами, на сей раз призванное заменить положительный ответ.

— Система заинтересована в том, чтобы преступники делали официальное признание, — напомнил тюремщик.

Кстати сказать, сам он голоса не понижал.

— И выбивает это признание силой?

Раджер промолчал, но в выражении его глаз я прочитала одобрение: «Вот теперь ты начинаешь что-то понимать, птенец».

А действительно, что это я удивляюсь? Можно подумать, мне по собственному опыту не известно, сколь несовершенной и безнравственной бывает система.

— Ладно, но ведь это незаконно? — продолжала настаивать я. Врожденное упрямство, не иначе. — Он же может рассказать обо всем своим родным, а те — поднять шум?

— Заключенным с нижнего этажа свидания запрещены, — невозмутимо просветил меня Раджер.

Я моргнула, принимая информацию к сведению. Ну да, вот еще один способ воздействия.

— Ну ладно, а камеры? На них же фиксируется все, что происходит!

— Непосредственно возле места заключения их нет.

— Что? — Я остановилась посреди лестничного проема, недоверчиво вытаращившись на сопровождающего.

— Съемка этого участка не ведется, — перефразировал он.

Видимо, чтобы до меня точно дошло.

— Но как такое может быть?

У меня безвольно опустились руки.

— Думаю, ты и сам догадаешься. — Тюремщик продолжил подниматься как ни в чем не бывало. Это заставило меня выйти из ступора, дабы не отстать. — Так у Кортона и ему подобных больше свободы.

Кортон… Кажется, я уже слышала это имя. В любом случае речь явно о том охраннике, что принес Макнэллу еду.

— Ладно, — подобная предусмотрительность местной власти меня уже не удивляла, в недоумение вводило иное, — а если что-нибудь произойдет? Чрезвычайная ситуация?

— Не может быть никакой чрезвычайной ситуации, — отрезал Раджер с уже знакомой мне убежденностью. — Система безопасности на таких участках отработана в совершенстве.

— Хорошо, допустим, до тюремщика заключенный не доберется, — приняла, спора ради, точку зрения оппонента, — а если он сбежит? Найдет способ открыть дверь камеры? Сам или с посторонней помощью, что тогда?

— Вот именно: что тогда? — эхом повторил Раджер. — Выход из тюрьмы далеко, подкоп не сделаешь. Дальше ему пришлось бы идти по коридору, а там снимается чуть ли не каждый миллиметр. При любой ситуации, выходящей за рамки обыденного, дежурному подается сигнал. Если ситуация подпадает под категорию чрезвычайной — скажем, компьютер фиксирует угрозу Человеческой жизни, автоматически включается сирена.

— А если он ударит кого-нибудь местного по темечку, затащит в камеру, а сам переоденется в униформу? — не унималась я.

Строго говоря, это было уже не заступничество, а этакая логическая игра, головоломка, в ходе которой я пыталась найти брешь в системе защиты. Признаю, что меня слегка занесло, но, впрочем, с кем не бывает?

— Компьютер распознает лица. — Наверное, я не первая, кто приставал к охраннику с подобными дурацкими вопросами. Во всяком случае вид у него был почти скучающий. — Ты у него в базе данных, как и я. А вот Макнэлл… Он тоже в базе данных, но совсем в другом качестве.

— Но ведь система распознавания лиц пока несовершенна. — Я попыталась сделать последнюю попытку, уже понимая, что безнадежно проигрываю.

— Не совершенна, но и не плоха, — не впечатлился аргументом Раджер. — И потом, выход из тюрьмы — рядом с будкой охраны и только после проверки отпечатка пальца. Как он обойдет все эти ограничения?

Тут я не нашлась, что ответить.

Вернувшись к себе, направилась прямиком к ноутбуку, забыв даже разуться или заказать умному дому свет в гостиной. Ограничилась зеленоватым сиянием лампы, которую компьютер включил автоматически, едва засек мое появление в комнате. Из плоского и голографического режима выбрала первый. Новейшие исследования медиков подтвердили то, что я интуитивно чувствовала уже давно: чтение более полезно для глаз в двухмерном изображении. Голограммы следует приберечь для фильмов, общения, игр, виртуальных карт и прочих визуальных программ.

Далее подключилась к НЗС, глобальной новоземской сети. Можно было выбрать и межпланетную, но за ее использование пришлось бы платить, плюс скорость плантернета там не ахти. НЗС же, наоборот, работала как часы, и к ней можно было бесплатно подключиться с любой точки планеты. С любой на- или надземной точки, строго говоря. Впрочем, в последнее время в связи с увеличением йелондского туризма все больше компаний старались обеспечить доступ к сети и в подводном мире.

Так или иначе, я сочла, что в данном конкретном случае НЗС будет достаточно. Все же преступник был гражданином Новой Земли, да и убийство совершено здесь же. Введя в поисковую строку имя «Рейер Макнэлл», подумала и добавила в начале «капитан», чтобы сделать запрос более точным.

Ого, сколько результатов! А арестант-то намного популярнее простых смертных вроде меня. Хотя не исключено, что популярности прибавилось как раз после того, как он стал арестантом. Споры насчет его виновности велись на ряде известных форумов. Но сначала факты.

Я пробегала текст глазами, сменяя страницы и замедляя темп чтения там, где информация казалась наиболее существенной и достоверной. Сайт, на котором было написано, что капитан — оборотень, карауливший своих жертв в темных переулках, сразу внесла в черный список, чтобы подобный бред никогда больше не открывался на моем ноуте. Но было и много более логичного либо нейтрального. Итак, Рейер Макнэлл, уроженец Новой Земли в третьем поколении, тридцать шесть лет, вдовец, детей нет. Отец, Артур Макнэлл, в течение сорока лет работал механиком на космических кораблях всех возможных видов. Нередко брал сына с собой еще ребенком. В пятнадцать лет Макнэлл-младший был официально зачислен юнгой на судно, на котором служил в тот момент его отец. Школу заканчивал заочно, но аттестацию получил отличную. Впоследствии обучался космопилотированию и прикладной астрономии в Общепланетарном новоземском университете (ОНУ), где в данный момент числилась студенткой и я. Отсрочку на получение степени дала армия, она же оплачивала учебу. С возраста двадцати пяти лет Макнэлл проходил военную службу на патрульных кораблях. Два года назад возведен в ранг капитана. До недавнего времени служил на звездолете «Галалэнд».