Вроде он парень неплохой, да и ты иногда могла бы немножко уступить.

— Почему мне нельзя просто возвращаться домой, как Бланке и Юлле, ключ ведь всегда висит на месте?

— Ты ещё слишком маленькая, — сказала мама. — Вон устроили с Юлле пожар, когда он забрал тебя домой после музыки. А с гимнастикой у тебя всё в порядке?

— Да, теперь у меня хорошо получается рондат. Между прочим, моя тренерша втюрилась в Юлле.

— Ого! Забавно, — сказала мама. — Может, попробовать перевести тебя в группу Бланки? Они тренируются больше.

— Да! — согласилась я.

— Я спрошу, — пообещала мама.

Вот это мне в маме нравится: если она скажет, что спросит, то так и сделает.

Вернувшись домой, мы, как обычно, целую вечность разбирали пакеты. Бланка тоже пришла помогать. Когда мы чем-то заняты, то меньше ссоримся, поэтому мама старается загрузить нас по полной.

Вдруг сквозь шум на кухне мы услышали звуки гитары, доносившиеся из комнаты Юлле.

— Как хорошо, что Юлле начал играть на гитаре, — сказала мама, укладывая цыплёнка в форму.

— Я думала, он только на барабанах умеет стучать, — фыркнула Бланка и открыла пакет с апельсиновым соком.

— Может, он её одолжил. Он такой музыкальный, — сказала мама и вылила сок на цыплёнка.

Я посмотрела на тёмно-жёлтый сок, покрывший цыплёнка. Цвет мне понравился, такой глянцевый. Юлле продолжал играть в своей комнате, звуки лились быстро и красиво. Мелодия была какая-то экзотическая.

Вдруг мама и мы с Бланкой замерли и переглянулись.

— Кажется, у Юлле изменились музыкальные вкусы, — сказала я.

— Это же фламенко! — воскликнула мама. — Что-то там не то происходит!

— Разве Юлле не должен был сегодня пойти к Сандро? — спросила Бланка.

— Но какого чё… — выпалила мама.

Она со стуком поставила форму на столешницу. Потом вытерла руки о полотенце и махнула нам, приглашая следовать за ней. Мы на цыпочках подкрались к двери Юлле и послушали несколько секунд. Теперь звучала разбитная мелодия в стиле кантри, такие только папе нравятся. И вдруг сильный чистый голос запел:

— Hello, cowgirl in the sand!

Мы переглянулись. Это был не Юлле!

Мама посмотрела на нас и решительно распахнула дверь. На кровати сидел незнакомый парень. У него были зелёные волосы и кольца в носу и в губе. На коленях он держал обшарпанную, видавшую виды гитару, но играл он на ней как бог. Незнакомец кивнул нам, продолжая петь.

— Кто ты такой? — спросила мама.

Тогда парень опустил гитару и оборвал песню:

— Ну, я Ойе. Приятель Юлле.

— Как ты зашёл в дом? — спросила мама.

— Ну, ключ ведь висит у вас под крыльцом. Это всем известно.

— Господи, — вздохнула мама. — Юлле нет дома.

— Ну, я это заметил. Но потом на меня накатило.

— Может, всё-таки не стоило вот так вламываться в чужой дом? — спросила мама, она всё ещё не могла прийти в себя.

— Ну, извините. Но Юлле сказал, что это нормально.

— Придётся тебе уйти, — сказала мама.

Когда Ойе ушёл, закинув гитару за спину, мама проворчала:

— Скажу папе, пусть поговорит с Юлле. Просто бред какой-то! Что у него за приятели такие!

— А мне его зелёные волосы понравились, — сказала я. — И пел он хорошо. Заметила, он всё время говорил «ну»?

— Да уж, не заметить трудно было, — буркнула мама.

Мы хотели устроить папе сюрприз: приготовить ужин и накрыть стол к его приходу с работы. Так что я отправила цыплёнка в духовку, а Бланка сварила рис.

— Мм, у вас тут что-то вкусненькое намечается, — сказал папа, вернувшись домой.

И мы сели ужинать. Соус был очень похож на апельсиновый сок. Концентрированный. И на вкус тоже как сок. А вкус цыплёнка мы вообще не разобрали.

— Ух какой вкус! — сказала я.

— Очень сильный! — добавила Бланка.

— Экзотический, — улыбнулся папа.

Больше никто ничего не сказал, но я заметила, что все, точь-в-точь как я сама, выискивали у себя на тарелках рисинки без соуса.

— Ох, вот надо же! — не выдержала мама. — Какой противный вкус! Бьёрн, съезди, купи, пожалуйста, еду навынос.

— Да! — хором закричали мы с Бланкой.

Потом мы ели бургеры и смотрели Wild kids[7].

Ночью я проснулась, мне захотелось пописать. По дороге в туалет я услышала голоса на кухне. Это папа разговаривал с Юлле.

— Не годится так поздно возвращаться домой, — говорил папа. — К тому же от тебя пахнет пивом и сигаретами. А мама обнаружила у тебя в комнате какого-то парня с зелёными волосами. Он просто взял и вошёл, когда никого не было дома.

— Что? Ойе был здесь?

— Возьмись наконец за ум, — сказал папа, стараясь говорить строго, но у него всё равно получилось по-доброму.

— Ладно, — сказал Юлле. — А цыплёнок вышел всё-таки классный! Кто его приготовил? У него прям какой-то лимонадный вкус!

Глава 10

Наступили пасхальные каникулы, и мы наконец-то поедем в горы. На этот раз мама всё устроила. А ещё она испекла шестьдесят два пирожка и шесть огромных буханок хлеба, так что папа стал волноваться, хватит ли на всё места в машине.

Накануне отъезда папа бегал между домом и машиной с сумками, лыжами, плюшевыми игрушками, дополнительной одеждой, купальниками, сноубордом Юлле и сотней других вещей, о которых мы вспоминали в самую последнюю минуту.

— Астрид, как там у тебя дела? — спросил папа, заметив, что моего багажа нет в машине.

Я посмотрела на свою сумку. Там всё было так перемешано, что я уже и сама не знала, что взяла, а что забыла. Бланка тоже в неё заглянула.

— Хочешь, помогу тебе собраться, если поделишься со мной конфетами из своего пасхального яйца? — предложила она. Бланка иногда бывает жутко хитрой.

— Что? Это же нечестно!

— О’кей, тогда укладывай всё сама.

К счастью, бабушка положила мне в яйцо много лакричных конфет, забыв, что я их не люблю. Бланка выбрала всю лакрицу, и через полчаса мои вещи были уложены так же аккуратно, как её.

И вот, когда почти всё было готово, хлопнула входная дверь, и в кухню вошёл Юлле. На костылях!

— Что такое? Что случилось? — всплеснула руками мама. — Бланка, можешь помочь разложить хлеб по пакетам?

— Я ногу сломал, — сказал Юлле.

— Сломал? Как?

Тут в кухню вошёл папа:

— Ханна! У тебя что, ещё одна сумка?.. Ох, что с тобой стряслось, Юлле?

— Говорю же: ногу сломал или у меня трещина. Это не опасно, но придётся пару месяцев походить на костылях.

— Ты что, упал? — спросила я.

— Ну да, — ответил Юлле. — Поскользнулся на льду и хряснулся. Потом поехал