— Чем ты занимаешься?

Кейти подняла голову. Вид у нее был грустный.

— Я подсчитала… У меня ни гроша не осталось. Грабитель все забрал. Три сотни из банкомата и все, что было в бумажнике.

— А кредитная карточка?

— И ее забрал. Аванс я не могу взять на работе, а у Джека не хочу просить. Не стану просить.

— Можешь пока пожить у меня. — Эти слова сами собой сорвались с губ Рея. И он тотчас же почувствовал, что лоб покрылся испариной.

«Ты что, спятил, Моралес? — спрашивал он себя. — Соображаешь, что делаешь? Ты ведь и так с трудом засыпаешь из-за своих фантазий».

— Правда можно? — Лицо девушки озарилось улыбкой. — О, Рей!.. — Она бросилась ему на шею.

Офицер Моралес стоически выдержал эти объятия. Но тут же отстранился и проговорил:

— Я дам тебе денег на бензин и прочие мелочи,

— О, Рей!.. — Кейти просто излучала счастье и благодарность.

Рей же вдруг вспомнил, как частенько своим сестрам говорил: «Выражайте благодарность более сдержанно».

— Я все верну, все до цента! — воскликнула Кейти.

Рей почувствовал, что футболка прилипла к его спине.

— Пустяки, леди, — проговорил он, глядя в сторону.

— Что ж, мне надо еще кое-чем заняться. — Кейти заправила за ухо непокорную кудряшку. — Мистер Торчиер хочет, чтобы завтра утром я блистала.

Совершая вечерний объезд, Рей поглядывал в зеркало заднего вида и думал о женщине, занявшей в его доме комнату для гостей. О Господи, ведь он сам же ее пригласил… Это очень походило на истории про вампиров — жертва сама приглашала вампира к себе в дом.

Рей застонал и взглянул на свое отражение в зеркале.

— Поздравляю, идиот…

Казалось, он все делал правильно: выполнял свои служебные обязанности, навещал маму раз в неделю, а также тренировал одну из команд Малой лиги. Для разнообразия совершал поездки в Анахайм во время хоккейного сезона и, разумеется, встречался с друзьями. Общался и с женщинами — с теми, которые наверняка не польстились бы на зарплату полицейского, поскольку охотились на дичь пожирнее.

Так где же он допустил ошибку? Может, если бы почаще заезжал к маме, то не сглупил бы так, не пригласил бы к себе Кейти Кэри?

И что теперь делать? У кого искать совета? Кто может ему помочь?

Рей раз за разом задавал себе эти вопросы, однако ответов не находил. Наконец, тяжело вздохнув, повернул к «Сладкой сиесте». Постучав в дверь номера 117, бросил на стол перед Стивом пакет с тако.[12]

— Видел Щипалу?

Стив покачал головой:

— Нет, к сожалению. Смертельно устал… А где же мои бобы?!

— Остынь, Стив. А то ты уже ведешь себя как женщина — суетишься, требуешь чего-то.

— Сам остынь. — Стив улыбнулся. — Кто это тебя так завел? Уж не та ли красавица из Висконсина?

— Сбавь скорость, Стив. Бедняжка все-таки влипла в неприятности, и я взялся ей помочь. — Рей выудил из кармана «Смертельную жару» и покапал из бутылочки на одну из лепешек. — Я решил, пусть поживет у меня несколько дней.

Стив рассмеялся:

— А, Большой Рей, вот и до тебя добрались…

— Ошибаешься. Это совсем не то, что ты думаешь. Но видишь ли…

— Продолжай, я тебя слушаю.

Рей снова вздохнул:

— Кейти — очень славная девочка, совсем как мои сестры. Но как мне дать ей понять, что я не собираюсь заходить дальше? — Рей вытер салфеткой губы. — Как показать, что рядом со мной ей ничто не угрожает?

— Вот именно… не угрожает… — Стив прожевал и спросил: — Где она спит?

— В комнате для гостей.

— Вот пусть там и остается. Твоя постель, старина, — табу. Женщины — они кошки: помечают запахом свою территорию.

— Ну, это нетрудно. — Рей усмехнулся. — Буду запирать свою спальню на замок.

— И сам держись подальше от ее комнаты. Уловил? Если станешь заходить туда слишком часто, она найдет способ и тебя пометить.

Рей затолкал в пакет салфетки и направился к двери. У порога остановился.

— Черт побери, если ты следовал всем этим правилам, то как же Донна заманила тебя к алтарю?

Стив уже красил губы.

— Донна — другое дело. Да, и не позволяй ей готовить. — Стив улыбнулся. — Кстати, Донна готовит потрясающее мясо в горшочке. Вероятно, я был слишком слаб и не устоял.

— Ладно, спасибо за советы. И поправь свой парик.

Уже сидя за рулем, Рей сообразил, что на двери его спальни нет ни замка, ни защелки.

Закончив дежурство, он заехал в магазин и купил упаковку лампочек для своего фонарика. Не забыл и про замок.

Рей хотел поставить замок пораньше, пока Кейти не вернулась. В этот день он должен был заехать к матери, но решил, что в другой раз ее навестит. Правда, следовало позвонить и сообщить, что сегодня он занят.

Рей набрал номер и невольно вздохнул — он прекрасно знал, что мать скажет.

Выслушав объяснения сына, она долго молчала, потом с грустью в голосе проговорила:

— Я все поняла, мой дорогой. Но знай, мамочка всегда будет дома, когда у тебя найдется для нее свободное время. Помахай рукой, когда поедешь по la avenida[13]мимо скромного маминого домика.

Рей вернулся домой в ужасном настроении. Он был зол, голоден, и ему хотелось спать. Однако сначала следовало заняться дверью.

Собрав инструменты, Рей врезал замок. Затем тщательно осмотрел свою работу и, убедившись, что все в порядке, с ухмылкой пробормотал:

— Молодец, Моралес. Теперь-то ей до тебя не добраться.

Заметно приободрившись — он даже насвистывал, — Рей отнес инструменты в гараж и вымыл руки. Потом направился на кухню, но вдруг остановился. «К черту завтрак, — подумал он. — Надо выспаться».

Рей принял душ и с полотенцем на бедрах подошел к двери своей спальни. Однако дверь не открывалась. Рей стиснул зубы и дернул за ручку изо всех сил. Но и на сей раз ничего не получилось. Вспомнив, что окна у него защищены от взлома, Рей невольно выругался и пошел в комнату Кейти. Столкнув с кровати Чудо-Волка, стащил с постели вязаное одеяло и отправился в гостиную. Там улегся на диван, накрылся одеялом — и вдруг уловил чудесный аромат. Сделав глубокий вдох, Рей прижался лицом к шерсти и, уже засыпая, тихо застонал.

Солнце садилось, и тени гималайских кедров, падавшие на газон, становились все длиннее. Кейти поставила свою «тойоту» рядом с машиной Рея и вошла в кухню. Посмотрев в сторону гостиной — вход был без двери, в виде арки, — она увидела Рея. Он лежал на диване, и полотенце у него на бедрах в любой момент могло размотаться. Одеяло валялось на полу, на коврике, — очевидно, Рей во сне его сбросил. Он спал, закинув одну руку за голову, другая покоилась на рельефных мускулах его обнаженной груди.