– По кочану! – стукнул кулаком по столу Стас. –Тварь он продажная! Пидор поганый! Пацаны ему доверяли, а он, сука, всех кинул.Даже страшно подумать, что мы с ним сделаем, когда найдем.

– Стас, – растерянно пробормотала я, – ну что тытакое говоришь! Ты только вдумайся, что ты говоришь? Это же мой муж и твойдруг… Почему ты не хочешь признать, что с ним что-то случилось? Почему тыупорно твердишь, что он всех кинул? Пашка – порядочный человек. Он порядочнеевсех вас, вместе взятых…

– Говно твой Пашка! – перебил меня Стас. – Муж утебя говно, а ты дура. Курица безмозглая. Или ты просто курицей прикидываешься?

– Что ты имеешь в виду? – насторожилась я.

– А то, что нечего мне здесь дурочку валять! Подисговорились со своим Пашкой заранее!

– Стас, перестань молоть ерунду! Что ты несешь?

– А то, что ты в курсе всех Пашкиных дел. Я твое лисье нутросразу распознал. Хитрая ты. Косишь под домашнюю клуху, а сама еще та штучка!Сговорились с Пашкой на пару. Думали, он с такими деньгами где-нибудьотсидится, а позже даст о себе знать. Может, в Штаты рванет, а может, еще куда…Пройдет время, страсти улягутся, и ты с Санькой рванешь к нему. Ишь, умныекакие! Но и остальные тоже не дураки!

– Я не понимаю, о чем ты?!

– О том, что я вас раскусил.

– Кого ты раскусил?

– Тебя и твоего ненаглядного.

– Стас, я прекрасно понимаю, что у Пашки были большиеденьги. Но я не имею к ним никакого отношения. Мне дипломат с деньгами никто недавал. Какой с меня спрос? По всей вероятности, моего мужа кто-то убил из-завашего гребаного дипломата. Если его тело найдут, я вам его смерти не прощу.Как вы вообще могли оклеветать честного человека, своего друга,единомышленника, почти брата?!

– Катюш, кончай высокими словами разбрасываться, –ухмыльнулся Стас. – Ты кого угодно разводи своей болтовней, только неменя. Я твой бред слушать не хочу. Возьми, что считаешь нужным, и поехали.

– Куда?

– На кудыкину гору, за темный лес, к дедушке Макару в гости.

– Я поеду только затем, чтобы привезти сына домой! Мало тогочто вы подставили моего мужа и осиротили ребенка, так еще собираетесь держатьнас с Санькой взаперти!

– Кать, по-хорошему говорю: собирайся, поехали.

В этот момент в прихожей раздался длинный звонок. Стасдостал пистолет и крадучись подошел к двери. Заглянув в глазок, он прошептал:

– Вот черт, не видно ни хрена. На площадке света нет.Наверное, лампочка перегорела. Подойди и спроси, кто там.

Косясь на его пушку, я послушно спросила:

– Кто там?

Ответа не последовало, тем не менее звонок повторился ещераз.

– Кто там? – повторила я вопрос.

За дверью было тихо.

– Да пусть звонит, хоть обзвонится, – раздраженнобуркнул Стас, взял табуретку и сел рядом с дверью. – Чертовщина какая-то.Пока тут отсидимся. Открывать опасно. Подождем чуток, а потом пойдем к машине.

Он старался казаться спокойным, но я без труда уловила в егоголосе нотки страха.

Вскоре звонки прекратились.

– Как ты думаешь, кто это был?

– Не знаю, – пожала я плечами. – Может, дверьюошиблись?

– Опять дурочку включаешь?! – разозлился Стас. –Если бы дверью ошиблись, то сказали бы. Ладно, не будем рисковать. Еще немногопосидим. Если все будет тихо, то через двадцать минут унесем отсюда ноги.

Не успел Стас договорить, как в квартире погас свет. Затаивдыхание, я прижалась к стене.

Стас, чертыхнувшись, вскочил с табуретки и стал клацатьвыключателем.

– Что за херня?! – выругался он.

– Кто-то вырубил пробки в подъезде, – предположила я.

– А кто?

– Не знаю…

Бросившись на кухню, я открыла стол и принялась искатьсвечку. Нащупав спички, зажгла ее и вышла в коридор. Стас был бледный какполотно.

– Да успокойся ты, – сказала я и поставила свечку напол.

– Катя, а это, случайно, не Пашка твой хулиганит? –подозрительно взглянул на меня Стас.

– Не знаю, – сказала я и посмотрела на маленький язычокпламени.

– Это Павлуха, точно, больше некому. Открой дверь и скажисвоему придурку, что я готов прострелить ему не только яйца, но и голову.

– Я не буду открывать дверь!

– Почему?

– Потому что я боюсь.

– Что-то по тебе не скажешь.

– Я стараюсь держать себя в руках. У тебя, в конце концов,есть пистолет. Это придает мне уверенность.

– Что-то ты, Катька, темнишь. Пистолет, говоришь? А ты неучитываешь, что я могу пристрелить тебя, как собачонку? Пристрелю и выкину налестничную площадку, пусть твой муженек полюбуется!

– Ты не пристрелишь меня, Стас.

– Почему?

– Потому что у меня ребенок. Он уже и так почти сирота:отца-то убили. Если теперь еще и мать убьют, он совсем осиротеет.

– Так ты хочешь сказать, что здесь хулиганит не Пашка?

– Нет, – мотнула я головой. – Хулиганит тот, ктоего убил.

Стас изменился в лице. Зрачки его расширились, наши взглядыпересеклись и остановились.

– Пожалуй, в этом что-то есть, – сказал он и достал изкармана сотовый. От страха я боялась пошевелиться. – Лютый, короче, туткто-то звонит в дверь. Пробки еще, гад, вывинтил. Мы сидим без света. Естьподозрения, что это Паша. Катька колоться упорно не хочет. Ты бы прислалпацанов на подмогу. Пусть меня подстрахуют. Я жду. – Щелкнув кнопкойотбоя, он вздохнул: – Ну все, Катерина, финита ля комедия. Щас приедут пацаны иотвезут нас к пахану. Ваш с Пашкой спектакль закончен.

– Да иди ты в баню, – устало отмахнулась я, взяла свечуи пошла в комнату. Впустую сотрясать воздух не хотелось. Лучше уж действительнопоговорить с Лютым. Он человек мудрый, глядишь, поймет…

Ровное пламя свечи, неожиданно колыхнувшись, погасло.Вздрогнув всем телом, я подняла глаза. Балконная дверь противно заскрипела…