Но как же так получается? А ничего удивительного здесь нет. Просто работа в описываемых странах организована так, что бегать-прыгать по 12–14 часов в сутки нет необходимости, и ключевым критерием всего механизма является эффективность труда.

Вот и в Сингапуре именно ее — предельную эффективность производственного процесса (будь то частная компания или государственный инвестиционный фонд, где надо быстро ориентироваться в сотнях самых различных котировках на мировых финансовых и товарных биржах) — поставили во главу угла.

Что из этого всего вышло? Создается впечатление, что сингапурцы все время чем-то заняты, о чем-то беспокоятся, куда-то торопятся и отрешены от окружающего их мира. Невозможно представить, что в тропическом Сингапуре нет даже подобия испанской или латиноамериканской сиесты, не говоря уже о здоровом сне прямо на рабочем месте, как это бывает у арабов (в основном это касается государственных чиновников). Так, помнится, мне однажды пришлось будить во время визита в Доху заместителя министра информации в Катаре ровно в полдень, причем прямо у него в кабинете, поскольку как раз в этот момент у этого ответственного государственного мужа начался «дневной тихий час».

Зато команда Ли Куан Ю приучила сингапурцев радеть за результат труда и нести за него полную личную ответственность. И если с виду сингапурский чиновник или клерк в частном банке или инвестфонде покажется чересчур правильным и «безжизненным», не способным четко и оперативно обслужить клиента, это ошибочное и поверхностное впечатление. Работа будет выполнена в срок и с подобающим качеством.

И все же какое-то ощущение чрезмерной заученности, тошнотворной правильности во всем и на всех уровнях вызывает у любого несингапурца, хотя бы короткое время пожившего на этом острове, открытое неприятие. Что это — чисто душевный дискомфорт и какое-то подспудное социальное отторжение? Думаю, что всего понемногу. Одно время бывший премьер-министр Го Чок Тонг даже призывал вверенных ему сограждан «быть более раскованными», для чего решили тогда сделать работу ночных баров в городе круглосуточной, а также разрешить чтение стихов и пение песен, не вписывающихся в «правильное сингапурское искусство».

Хотя меры эти во многом, как мне кажется, бессмысленные. Ведь кто его разберет, что в искусстве вообще правильно, а что — за гранью разумного понимания. Да еще для такого необычного индивидуума, каким является рядовой сингапурец. К примеру, по доходам на душу населения Сингапур стабильно находится в первой мировой тройке, а по качеству жизни в Азии то обгоняет Токио, то чуть уступает ему. И в то же время сингапурцу все время чего-то не хватает, ему вечно неймется, он ухитряется вести дополнительный бизнес и что-то постоянно «предпринимает».

Тут вот еще на какой момент я хотел бы обратить внимание. В отличие от японцев или малазийцев, среднестатистический сингапурец (но только китайского происхождения) предпочитает начать свой, пусть даже и маленький бизнес, который потом можно раскрутить до среднего и крупного. Его не заманишь на чиновничий пост в крупную госкорпорацию, если есть шанс запустить свое собственное, пусть даже и рискованное дело. По этому поводу сингапурцы говорят: «Лучше быть головой курицы, чем хвостом быка» или: «Не считай деньги в кармане хозяина, заработай лучше свои».

Следует признать, что в современный век цифровых инноваций и финансовых пирамид работа в госструктуре для все большего числа сингапурцев становится своего рода «подушкой безопасности». Которая при любом раскладе сохранит и кошелек, и «теплое» рабочее место. Для многих такой выбор лучше, чем рисковать при ведении собственного бизнеса и постоянно устраивать самому себе нервотрепку.

По поводу самого процесса труда и его эффективности в руководстве Сингапура давно уже бытует мнение: для того чтобы с работника можно было по всей строгости спросить, надо ему платить хорошую зарплату — и тогда все будет нормально. Но что значит «хорошую», как это самое «приличное жалование» вообще можно измерить? «Командирское решение» Ли Куан Ю было таким: в госсекторе чиновник должен получать столько, сколько получает на аналогичной должности сотрудник частной компании.

Тем самым, по мнению сингапурских руководителей, создавалась конкуренция, и хорошего работника государство могло заполучить на службу на тех же условиях, что и крупная частная компания. Но так ли это? Когда частный сектор в Сингапуре стал получать существенные прибыли, то там стали значительно расти и оклады сотрудников, да плюс еще и выплачивались немалые премиальные. Не остался в стороне от подобных изменений и госсектор Сингапура: там также повысили оклады, причем у высшего чиновничьего аппарата это увеличение составило до 70–80 %.

Но тут возмутились рядовые сингапурцы: а с какой это стати, вопрошали они, «наверху» стали платить больше, чем «внизу», и почему тем самым сингапурские правители стали нарушать столь оберегаемый ими же принцип соблюдения «социальной справедливости»? В итоге зарплаты «верхнего госсектора» пришлось «подравнять», а также усилить контроль за тем, чтобы ни у кого из госслужащих не поднималась рука что-то прикарманить, пользуясь своим служебным положением.

Вот что Сингапуру весьма удачно удалось перенять у Америки, так это установление в стране меритократии. Дело не только в том, что у власти при этом находятся самые одаренные и талантливые люди, умеющие в своей сфере делать все лучше других и готовые работать на благо всех. Главное же — чтобы подобное явление было реальностью, а не декларируемыми из высоких кабинетов намерениями. Человек, считают в сингапурском руководстве, должен верить, что, если он умный и талантливый, то его непременно заметят, выдвинут и соответственно вознаградят.

Интересно, что американцы еще в 1990 году, сразу после ухода Ли Куан Ю с поста премьер-министра, удостоили его специального титула «Архитектор нового столетия», отметив его уникальное видение, государственность, организаторские способности и фантастическую настойчивость в формировании общества нового типа. Особенно хвалили Ли Куан Ю американцы за то, что он приучил именно их, американцев, уважать чужую культуру и не считать ее «неправильной» только потому, что она «неамериканская».

И хотя сингапурского правителя с самого первого дня независимости этой страны в Америке обвиняли в недемократичности и чрезмерной жестокости по отношению к оппозиции, ему все же отдавали должное за сохранение политической стабильности в городе-государстве, что для других стран Юго-Восточной Азии явление поистине уникальное.

Добавлю, что Ли Куан К) сумел привить сингапурцам идею заботы о благосостоянии общества, а только потом — о личном благе. Каждый сингапурец знает, что, если страна будет процветать и богатеть, это неизбежно отразится на каждом ее гражданине. В фирмах, государственных компаниях, мелком частном бизнесе в Сингапуре культивируются преданность коллегам и делу, уважение по отношению друг к другу, а руководитель должен в первую очередь заботиться о подчиненных, а только потом — о себе.

Ли Куан Ю в связи с этим всегда подчеркивал, что те правила жизни и работы, которые он внедрял с самого начала независимого пути страны, являются для него самой важной целью жизни — и ради их победы он готов употреблять личную и фактически ничем не ограниченную власть. «У меня непреклонный характер, — говорил Ли Куан Ю. — Если я в чем-то убежден, то буду добиваться своей цели, вкладывая в ее достижение всего себя. И сердце, и душу не пожалею. Даже если все кругом будут против меня и земля уйдет из-под моих ног, я не отступлю. Такова миссия лидера».