– Кто это? – прошептал он, чувствуя, как вспотели ладони.

Люк строго посмотрел на него и ответил приглушенным голосом:

– Когда-то был нефилимом, но теперь он уже не белый и пушистый. Это – приспешник.

Юноша поднял голову, понюхав воздух. Затем достал из кармана черных штанов-карго огромный нож – таким, подумал Майкл, только оленя разделывать.

– Что он делает?

– Ищет Лили, – тихо прошептал Люк. – Он чувствует нас, но думает, что это она.

Вдруг прямо напротив них появилась маленькая злючка. Усевшись на перила балкона и подперев бока руками, она наклонила голову.

– Просто смотри, – прошептал Люк.

Майкл и смотрел, зачарованный неземной красотой Лили. С необычайной легкостью она взлетела на перила и присела на корточки. Ее волосы были собраны в небрежный пучок, на губах играла улыбка, но лицо при этом выражало легкую скуку, как будто она всего-то собралась сходить за покупками или заняться еще чем-нибудь столь же обыденным. Майкл не сводил с нее пристального взгляда, когда она грациозно встала и спрыгнула вниз.

Его тотчас охватил порыв броситься ей на защиту. Лили – как-никак девушка, и они, мужчины, должны просто стоять? К черту! Все его инстинкты требовали: сделай же что-нибудь!

Люк и Реми, должно быть, почувствовали, что с ним творится, и рванулись вперед, чтобы помешать ему. Но он оттолкнул их изо всех сил, так что оба отшатнулись в стороны, и метнулся к перилам. Перегнулся через них и выкрикнул что есть мочи:

– Лили!

Юноша посмотрел вверх и открыл рот. А затем испустил такой вопль, что у Майкла пронзило внутренности. Этот жуткий визг добрался до самой души, так что внутри все заледенело. Рот юноши становился все шире, пока не превратился в огромную черную дыру, почти поглотившую лицо. Потом вопль перешел в причитания:

– Нефилим! – кричал приспешник.

Сердце бешено колотилось, Майкл отступил от перил. Такого он себе и вообразить не мог даже в самых жутких ночных кошмарах. И никак теперь не забыть то, что увидел.

Это существо внизу, рядом с Лили, не человек. Проклятье, все, что они говорили, оказалось правдой.

Лили, конечно же, гордилась собой. Девушка отслеживала приспешника по всему Вашингтону, прежде чем показаться ему. Когда он ее заметил, то, разумеется, погнался следом, и она привела его прямо туда, куда и хотела.

Но затем, когда Лили уже спрыгнула сверху, готовая напасть, все полетело к чертям, потому что Майкл вдруг выкрикнул ее имя. Приспешник-эмо испустил боевой клич и начал кружить вокруг нее. Лили увидела в его руке острый нож. Их разделяла всего пара метров, но парень подскочил к ней в один прыжок.

Приспешникам не хватает мозгов, но они чертовски сильны. Охотница встряхнула запястьями, и из браслетов выскочили отточенные серебряные клинки. Смеясь, Лили подняла одну руку и нацелилась в грудь противнику. Только удар в сердце серебряным лезвием, расписанным особыми символами и окропленным святой водой, мог убить ее сородича. Именно такие лезвия использовали нефилимы. Приспешники же предпочитали ножи побольше, пытаясь искромсать нефилима так, чтобы от него ничего не осталось. Вот так застанут врасплох безоружного – и можешь превратиться в кровавое месиво. Но Лили редко снимала свои браслеты, и этот раз не был исключением. С поразительной быстротой она вонзила кинжал в грудь приспешника. Лезвие вошло в мягкую плоть и пробило кость.

Бледные глаза юноши стали шире:

– Черт.

– Прости, но ты выбрал не ту сторону, дружище, – прошептала она, извлекая кинжал.

Лезвия снова исчезли в браслетах. Тело приспешника содрогнулось, и затем его кожа начала отслаиваться. Плечи Лили опустились, будто на нее внезапно навалилась вся тяжесть мира. У молодого нефилима был выбор. Как и у людей. Все вольны пойти тем или иным путем, и этот выбрал для себя стать приспешником. Спустя несколько секунд от него остался лишь тонкий слой пыли. Она посмотрела вверх и увидела там парней.

– Нет, ну в самом деле! – крикнула Лили, всплеснув руками. – Вы не могли заткнуть ему рот?

Люк вдруг вежливо, почти подобострастно произнес:

– Прости. Он оказался сильнее, чем выглядит.

Злясь на них, девушка покачала головой, затем разбежалась и запрыгнула на балкон, вскочив на перила перед Майклом. Тот побледнел.

– Господи.

Лили закатила глаза и спрыгнула с перил.

– Вот это мы и хотели тебе показать.

Майкл потирал рукой левую сторону груди, словно у него прихватило сердце.

– Ты как, приятель? – забеспокоился Реми.

Люк фыркнул.

– Думаю, на службе он проходил медкомиссию.

Лили шлепнула Люка по руке.

– Ну так что, Майкл, ты с нами?

Тот молчал. Тем же путем, каким и проникли сюда, нефилимы вывели Майкла из заброшенной школы, надеясь, что свежий воздух приведет его в чувство.

Оказавшись на улице, Майкл наклонился вперед и уперся ладонями в колени, жадно глотая воздух, как будто перенес кислородное голодание. Люк нахмурился и направился к входу в здание, но Реми и Лили остались рядом с Майклом, понимая, что ему необходимо время на осознание всего, чему он стал свидетелем.

Лили попыталась вспомнить, когда впервые встретила нефилима, перешедшего на сторону Падших. Ей тогда было лет десять. Натаниэль и Люк поймали женщину-одиночку, которая предпочла стать приспешницей. Пытаясь вернуть ее в свои ряды, они заперли женщину в камере Святилища. Тогда Лили впервые услышала ужасные вопли. Те жуткие крики так напугали Лили, что ее вырвало. Всю ночь Люк обнимал девочку, потому что она боялась спать одна.

Сбившись с пути, та женщина оказалась безвозвратно для них потеряна, и в конце концов ее пришлось убить. Все происходящее тогда казалось Лили пугающим и непонятным.

Майкл медленно выпрямился, вытер ладонью рот.

– Что это было?

– То, что тебе и сказали, – ответила она мягко. – Приспешник.

Он повернулся к ней.

– Так значит, весь этот бред… правда?

Лили улыбнулась.

– Каждое слово. В том числе и то, что я сказала о твоем отце. Особенно это.

Майкл впился в нее взглядом.

– Я не… не знаю, что сказать. Никогда не верил в эту чушь, но то, что я видел, происходило на самом деле.

– Так же, как и нападение шайки приспешников, – заметила она язвительно.

– Черт, – поморщился он.

Реми похлопал Майкла по плечу.

– На сегодня все, уходим.

Тот вяло кивнул, и снова на лице отразилось замешательство.

– Я хочу домой.