Коллежский советник невозмутимо продолжил излагать:

— Как беглым удается не попасться полиции? Возникла догадка, что где-то в Восточной Сибири есть для них сеть убежищ. Именно сеть. Мы в департаменте назвали их номера для беглых. Приметы таких убежищ очевидны. Они должны располагаться близко от дорог, однако не на виду. Но и в глухом лесу их тоже не поставишь: нужны условия для клиентов. Преступники покидают места заключения налегке, им надо отсидеться, восстановить здоровье, сменить внешность, получить уход и широкого рода услуги, вплоть до наличия публичных женщин. Целый город понадобится для таких людей! Парикмахер, врач, фотограф, повара с лакеями, специалист по фабрикации паспортов… Все это стоит больших денег. Нужны и агенты повсюду, которые договорятся с заказчиком, проведут нужного человека в секретное убежище, выведут, когда наступит срок. Словом, господа, это организация. И она где-то здесь.

— В Иркутской губернии? — чуть не выкрикнул Гран. — У меня?

— Есть такое предположение.

— А факты тоже есть или только предположения?

— Петр Карлович, — Лыков счел нужным добавить жесткости в голосе, — факты я и приехал искать. А вы мне поможете. Именно этого ждет от вас Курлов.

— Конечно, поможем. Однако как искать то, чего нет в природе?

— Неужели нет? — коллежский советник еще добавил металла. — А вдруг есть? Вы готовы подписаться под рапортом?

— Каким рапортом? — насторожился губернатор.

— Ну, так, мол, и так, приехал некий Лыков и возводит напраслину. Номера для беглых будто бы имеются во вверенной мне губернии. Глупость это, нет у нас никаких убежищ. Куда опасные преступники деваются, я лично не знаю. Но знаю, что в Иркутской губернии им укрыться негде. Дата, подпись.

В кабинете повисла тишина, которую прервал Бойчевский:

— Ваше превосходительство[17], догадку из Петербурга мы обязаны проверить. Тут я согласен с господином коллежским советником. Хотя бы для того, чтобы отмести эту догадку, но обоснованно, с аргументами.

— Ну? — Гран по-прежнему смотрел волком. — Как будете отводить? Если из столицы лучше нас знают, что у нас творится… Ох уж эти верхи, у них там такая сильная лупа — все видать!

Бойчевский скосил глаза в сторону командировочного: мол, аккуратнее в выражениях. И продолжил в примирительном тоне:

— Усилиями подчиненной мне полиции мы проверим Иркутск. И даже Иркутский уезд. Исправники покопаются у себя, в других уездах. Надо тряхнуть притоны — они есть, конечно, как не быть? А вот организация… Я о такой не слышал. С берегов Невы ее рассмотрели? Позволю себе выразить удивление. Что ж, поищем. Вместе с Алексеем Николаевичем. Ему потом докладывать Курлову, которого, видимо, уже убедили, что номера для беглых существуют. И именно у нас. Вы только напомните его превосходительству, Алексей Николаевич, наш масштаб. Иркутская губерния разделена на двадцать три стана. Средняя площадь одного стана чуть больше, чем вся Московская губерния…

— Напомню, Василий Адрианович, — примирительно поддакнул командированный.

— А почему номера не у томичей? — саркастически спросил губернатор. — Или не в Енисейской, в Тобольской губерниях? Только у нас есть ссыльные и каторжные, больше ни у кого? А в Забайкалье, в том же Приморье?

— Там уже ищут другие люди, — вставил фразу Лыков. Тон разговора ему не нравился, но начальника губернии можно было понять. Если выяснится, что догадка питерца верна, легко и должности лишиться.

Услышав, что под подозрением находится не только его вотчина, Гран несколько успокоился. Но продолжил расспросы:

— Что насчет конкретных фактов, Алексей Николаевич? Организация, такая, как вы ее описали, только в голове Курлова существует? Или есть следы?

— Пока больше в области догадок. Но вот факт. Я приехал к вам из Туруханска. Оттуда недавно бежали три опасных налетчика, члены знаменитой варшавской банды «Червоный Круль». Поляки поднялись по Енисею до устья Верхней Тунгуски, вошли в него и как сквозь землю провалились. А тот, кто готовил их побег, письмоводитель Туруханского управления полиции, обменивался телеграммами с иркутским жителем Самсоном Родонаем. Ничего это имя вам не говорит? Похоже, Родонай и есть агент, который прячет беглых.

Иркутские чиновники воззрились друг на друга. Бойчевский торопливо ответил:

— Я слышал где-то фамилию, но вспомнить не могу. Спросим у Аулина. Позвать его, ваше превосходительство?

Гран отмахнулся:

— Успеется. Я хочу сначала понять, что значит приезд господина Лыкова. Кончилась наша спокойная жизнь или это рядовая ревизия, каких мильен?

— Не совсем рядовая, — подал реплику Алексей Николаевич.

— Значит, особенная? Подсидеть меня приехали, так?

— Фу, Петр Карлович. Губернаторов сейчас снимают просто, без затей. Для этого липовые ревизоры не нужны. Расскажите мне лучше о криминальной ситуации в губернии, надоело воду в ступе толочь.

Как ни странно, этот прием сработал. Докладывал полицмейстер, но Гран слушал его и успокаивался на глазах. Видать, рыло в пуху, если боится любого приезжего. Хотя большинство начальников губернии находятся в таком же постоянном страхе. И думают лишь о том, как подольше продержаться на должности. Про таких даже поговорка есть: положение хуже губернаторского…

Бойчевский держался непринужденно и говорил вполне убедительно. Начал он с себя:

— Я прибыл в Иркутск не так давно, до того служил в полиции города Владимира. Полдня езды от Москвы. Теперь мне до Первопрестольной ехать неделю… А сменил на посту полицмейстера коллежского асессора Баранова. Который сейчас находится под следствием.

— За что?

— А он покровительствовал шайке аферистов, которые мошенничали с грифованными[18] банкнотами. Меняли их дуракам на настоящие, а когда те начинали подозревать подвох, приезжала полиция и все конфисковывала: и липовые деньги, и подлинные, отобранные у жертв. В шайке это называлось «приехать на разгон». Если ограбленный хотел жаловаться, ему грозили каторгой за фальшивомонетничество. В случаях очень уж больших сумм на разгон приезжал полицмейстер лично…

— М-да…

— А до жулика Баранова полицмейстером был жулик Никольский, — со смешком продолжил свой рассказ коллежский регистратор. — Этот прибыл сюда из Петербурга, где служил в градоначальстве в чине капитана. Не были с ним знакомы?

— Николай Антонович? Бывший пристав третьего участка Литейной части? — сообразил Лыков.

— Он самый.

— Так он у вас осел? Был какой-то скандал, с ним связанный, и его удалили из столицы. Но ведь это было давно, в тысяча девятисотом году!