Анна горько усмехнулась, размышляя над тем, что сказал Манро.

– И кем же прикажете вас считать? Ответственным человеком? Человеком, не бросающим на произвол судьбы свое потомство? Значит, вам просто повезло, что из соображений порядочности не пришлось прогуляться с Хенной к алтарю! Ранкофф промолчал и только криво усмехнулся в ответ.

– Ну, что же вы молчите? – напирала Анна. – Простите за нескромность, но я все же хочу услышать, что бы вы стали делать, если б узнали, что Хенна носит под сердцем ваше дитя?

– Конечно, я забрал бы их с собой в Ранкофф и растил бы ребенка как одного из Форрестов. Тогда никто не посмел бы упрекать его в том, что он рожден вне брака!

– Вы в этом уверены?

Их взгляды встретились, и Манро, не выдержав, отвернулся первым и распахнул перед Анной дверь.

Они вышли на холод и пересекли внутренний двор, Направляясь к башне, где располагались жилые помещения и спальни.

– Сын… – пробормотал Манро, так и не ответив на заданный ему Анной вопрос. Она не обиделась, поняв, что он попросту не готов был к такому повороту их разговора.

– И вы нисколько не сомневаетесь, что он действительно ваш сын? – снова спросила Анна. Конечно, это было не ее дело – выяснять, самозванец Тор или нет, – но слишком часто случалось так, что в замок к богатому аристократу являлся какой-то оборванец и объявлял себя внебрачным сыном и наследником.

– Да-да, он действительно мой сын, это совершенно точно. – Манро толкнул дверь, которая вела в башню. Оттуда повеяло уютным теплом. – Ты же сама убедилась, какой у него норов. Его мать была кроткой и терпеливой женщиной. Нет, он чистокровный Форрест, в этом я абсолютно уверен.

Анна не спешила отправиться к себе. Ее слишком взволновали сегодняшние события. Прислонившись спиной к массивной двери, она стояла в задумчивости, стараясь разобраться в собственных чувствах. Трудно было предугадать, как повлияет на ее судьбу появление в замке сына Манро, но Анна не могла отделаться от смутного ощущения, что их пути пересеклись сегодня неспроста. Она была уже взрослой девушкой и давно привыкла доверять своему внутреннему чувству.

– И как по-вашему, что ему нужно? – снова обратилась Анна к Манро.

Он насупился и помассировал пальцами виски, пытаясь унять сильную головную боль, которую вызвали сегодняшние хлопоты и переживания.

– Ну, возможно, ему важно, чтобы я признал его за своего сына. А может, ему нужна крыша над головой. Или он желает получить мою голову на серебряном блюде. Честно говоря, я и сам не знаю.

– Надеюсь, что утром все станет ясно, – рассудительно сказала Анна. Они прошли по сумрачному узкому коридору и оказались возле лестницы. – Я присмотрю за девочками. А вы лучше ступайте к жене. Боюсь, она все еще пребывает не в лучших чувствах. – Анна лукаво улыбнулась, глянув на Манро через плечо.

Оба они любили Элен, но слишком хорошо знали ее крутой нрав. Элен могла принимать Тора в главном зале как дорогого гостя и вести себя мило и радушно, потому что у нее не оставалось иного выхода. Однако это вовсе не означало, что она обрадовалась его появлению в замке. Анна отлично понимала, что такой властной особе, как Элен, нелегко свыкнуться с тем, что у Манро есть ребенок где-то на стороне. Да и какая нормальная женщина будет рада живому доказательству того, что ее муж спал с другой – пусть даже до того, как познакомился с ней?

– Да ниспошлет тебе Господь добрые сны, Анна. И спасибо тебе! – пожелал Манро воспитаннице.

– За что? – удивилась Анна.

– Элен сказала, что только благодаря твоему вмешательству мой сын провел с нами этот вечер. Она утверждает, что Тор не устоял перед твоими очаровательными глазками!

Анна рассмеялась и пошла дальше по коридору, чувствуя, как потеплело у нее на сердце. Манро считает ее глазки очаровательными. А Тор?

Манро осторожно вошел в спальню, которую делил с Элен последние восемь лет. Он аккуратно притворил дверь и прислонился к ней спиной. Элен стояла возле окна и всматривалась в ночной мрак. Ее отражение, подсвеченное пламенем в камине, колебалось в темном стекле. Она машинально подняла руку и провела гребнем по распущенным волосам, спускавшимся ниже пояса.

– Прости меня, – тихо проговорил Манро.

– Простить за то, что ты зачал его, или за то, что он явился? – спросила Элен и обернулась.

Манро сокрушенно вздохнул. Его жену никто не назвал бы заурядной особой. Но разве не это ее качество внушило Манро такую любовь? Разве найдется в горных кланах хоть одна женщина ей под стать? Женщина, которой хватило бы отваги взять его в плен и держать в темнице до тех пор, пока не добьется своего?

– Это нечестный вопрос, – промолвил Манро. – Признаться в том, что я не хотел бы, чтобы он появился на свет, – все равно, что признаться в желании погубить человеческую душу. А признаться в том, что я не хотел бы, чтобы он пришел сюда…

– Ты прав, – перебила его Элен. – Я задала нечестный вопрос. Прости. – Она посмотрела мужу прямо в глаза. – Но это еще не значит, что я больше на тебя не сержусь.

– И чем же я тебя так рассердил? – Теперь Манро уже не скрывал раздражения. Ну почему эта женщина вечно все усложняет? – Тем, что в шестнадцать лет был неопытным и беспечным? Что страдал от одиночества и разлуки с родными? Что нашел утешение в объятиях женщины намного старше себя?

– Вот именно. – Элен кинула гребень для волос на стол и стала раздеваться.

Манро скрестил руки на груди, продолжая стоять, подперев спиной дверь. Он не мог удержаться, чтобы горько не усмехнуться. По крайней мере, она была с ним откровенна.

– Элен, Хенна ушла из моей жизни много лет назад. Задолго до того, как я женился в первый раз. Я…

– Ты ее любил? – опять перебила его жена.

– Любил? – Манро досадливо махнул рукой. – Тысяча чертей, Элен, мне едва минуло шестнадцать лет! Я был далеко от дома. До смерти испуган и одинок. И она приняла меня, когда остальных свалила лихорадка. Она кормила меня, и она…

Элен перешагнула через спущенную на пол юбку и стала стягивать через голову мужскую рубашку.

– И она пустила тебя к себе в постель!

Манро вздохнул и подошел к жене, чтобы помочь ей раздеться.

– Да, она пустила меня к себе в постель, и я был этому ужасно рад. – Стянув с Элен рубашку, он в сердцах швырнул ее на стул.

Они стояли лицом к лицу и ни за что не хотели уступать друг другу. У Манро не укладывалось в голове, как можно ревновать к женщине, с которой он расстался тридцать лет назад.

– Элен, я люблю тебя, и ты это знаешь! Хенна умерла, ее больше нет на этом свете!

– Так вот почему он приехал! – Элен отошла к кровати и села, чтобы снять башмаки.

Манро тут же опустился перед женой на одно колено и стал снимать с нее чулки.

– Я сам пока не понимаю, что привело его сюда. Нам так и не удалось толком поговорить.