Кася беспрекословно повиновалась и через пару минут оказалась в небольшом бюро таможенной службы аэропорта, в котором, кроме нее, находились два человека. Одним из них был небольшого роста, состоящий из сплошных окружностей лысый мужчина средних лет, вторым – смахивающая на мастодонта дама в униформе с бесстрастным выражением на лице. На столе, в стороне, лежал Касин чемодан.

– По нашим сведениям, вы провозите запрещенные к вывозу из страны документы, – вежливым тоном заявил круглый таможенник.

– Ничего запрещенного я не провожу, – возразила Кася, – вы можете в этом сами убедиться.

– Вы уверены? – бесстрастно поинтересовался сотрудник.

– Уверена, – так же спокойно продолжила девушка.

– Сейчас мы это проверим, откройте ваш чемодан.

Круглый таможенник и мастодонт женского рода принялись за Касин багаж. Сначала очень профессионально и быстро перерыли весь чемодан, потом принялись за ручную кладь. Перетряхнув и пересмотрев все, что могли, и, судя по всему, ничего подозрительного не обнаружив, они остановились.

– Синьора Пифферо, – обратился круглый таможенник к своей сотруднице, – я вас оставляю с синьорой Кузнецовой.

Когда с личным обыском было покончено, таможенник вернулся. Явно обманутые в своих надеждах, они о чем-то пошептались вполголоса, и наконец мужчина разочарованным голосом начал приносить извинения. Касю заверили, что произошла ошибка и что ее чемодан вернется в багажное отделение. Возмущаться она не стала, а просто развернулась и вышла из помещения.

Только когда оказалась на безопасном от таможенного бюро расстоянии, вздохнула с явным облегчением. Потом, взглянув на часы, заспешила. До назначенной встречи оставалось совсем немного. Она прошлась по паре парфюмерных бутиков и заглянула в соседний магазин, на витрине которого была выставлена целая коллекция дорогущих сумок Гермес. Вышла из него и, уже не разбирая, стала заходить в каждый следующий Tax free. В ее сумке снова лежал заветный коричневый конверт. Спасибо синьоре Савелли. На самом деле, что бы она в этой ситуации стала делать без помощи тети Джулии! Вспомнила, как все произошло. В тот же самый день, когда она вернулась из Флоренции в отель, на входе ее остановил администратор:

– Синьора Савелли желает срочно вас увидеть, – мягким, но непреклонным тоном сказал он.

Кася пререкаться не стала и, оставив свои вещи внизу, отправилась в бюро Франчески. Владелица отеля была заметно встревожена:

– Девочка, ты впуталась в какую-то историю, – голосом, не терпящим возражений, постановила она, – и без моей помощи тебе не обойтись!

Кася молчала, лихорадочно соображая, что же такое случилось, чтобы так обеспокоить Франческу.

– В мое отсутствие что-то случилось?

– Ничего особенного, если не считать, что у администратора о тебе справлялись пара подозрительных мужчин, а потом номер, в котором ты останавливалась, перевернули с ног на голову, – быстро проговорила синьора Савелли, ожидающе уставившись на Касю. Но та никак не могла решиться.

– Я не собираюсь выспрашивать у тебя подробности, не волнуйся, – тем же уверенным голосом продолжила Франческа, – но пойми, что одна ты не справишься, и если я могу тебе помочь в чем-либо, я сделаю это.

– Они искали вот это, – выложила Кася перед тетей Джулии коричневый конверт.

– Откуда он у тебя?

– Меня попросил сохранить его один человек.

– Это не наркотики?

– Нет, это два документа из его личного архива.

– Ты уверена? – спросила Франческа, глядя ей прямо в глаза.

– Уверена, – ответила Кася, не отводя глаз.

– Кто этот человек?

Кася заколебалась, а потом все-таки решилась:

– Отец Антонио, настоятель церкви Санта-Мария-деи-Монти.

– Отец Антонио! – только ахнула Франческа. – Ты была знакома с ним раньше?

– Нет, я познакомилась с ним перед его смертью, и он передал мне эти бумаги, попросив сохранить их.

– И ты решила не передавать их полиции, – констатировала Франческа.

– Я пока не знаю, что с ними делать, – честно призналась Кася.

Франческа задумалась и после недолгого размышления постановила:

– Я знала отца Антонио, и раз он решил доверить именно тебе этот конверт, тогда так тому и быть…

Франческа не подвела, конверт ей передали, как и было обещано. Выбравшись из последнего на ее пути магазинчика, Кася посмотрела на часы. До посадки оставалось десять минут, следовало поторопиться. Уже в самолете, удобно расположившись в кресле рядом с окном и наблюдая за проплывающими за иллюминатором зданиями аэропорта, вздохнула: из Рима она выбралась. Только что ожидало ее в Москве?

* * *

День был совершенно чудесным, и после итальянской жары расположившаяся за письменным столом Кася просто обязана была радоваться нежаркому августовскому солнцу и прохладному ветерку. Или на худой конец обратить внимание на надрывающихся от радостного щебетания птиц. Но Касе было совершенно не до этого. Если бы ее кто-то спросил, какая погода стоит в Москве, она бы точно затруднилась ответить, посоветовав этому кому-то поискать ответ в Интернете. Все дело было в том, что Москва перед ее глазами походила на нынешнюю только географическим положением. Все остальное было другим: Кремль – белокаменным, и на дворе стоял пятнадцатый век.

Кася внимательно просматривала набранные за неделю материалы. К ее облегчению, слежки в Москве она за собой не заметила. Похоже, у интересовавшихся ею людей руки оказались недостаточно длинными. И этот факт ее вовсе не огорчил. Поэтому не откладывая дел в долгий ящик, принялась за работу. Кроме того, исследование захватило ее всерьез. Сама не ожидала, насколько устала от вынужденного перерыва. После нескольких дней, проведенных в Государственном архиве, и нескольких ночей в Интернете она уже могла мысленно нарисовать для себя и Флоренцию, и Москву конца пятнадцатого века. Она точнее представляла себе не только эпоху, но и главных действующих лиц неизвестной ей ранее исторической драмы. Кася взяла в руки копию письма Фортунаты, с которого все и началось. С момента первого знакомства с этим письмом оно не переставало ее удивлять. Алеша был прав. Фортуната Альберони была девушкой с характером, да еще каким. Никому не известная особа пишет самому Лоренцо Великолепному, о котором уже современники слагали мифы. Но никакого заискивания и просительных ноток. Напротив, она требует уважения и благодарности. Именно требует, а вовсе не просит:

«Я всегда знала вас как человека слова, и мой отец доверял вам как самому себе, потому и больнее и непонятнее для меня было все, что произошло. Ваши посланники не только перевернули с ног на голову весь наш дом, совершенно не заботясь о сохранности вещей и не проявляя никакого уважения к нам, но и еще они позволили себе забрать вещи, которые для меня дороже всего на свете: письма моего дорогого отца. Это вся благодарность за его преданную службу и самоотверженность, за все, что он сделал для вас. Это все, что заслужил мой отец, когда, рискуя собственной жизнью, отправился на чужбину, в дикую и никому не известную страну. Слезы горечи и недоумения капают из моих глаз, когда я думаю об этом. Вы должны исправить эту несправедливость и принять меня когда вам будет угодно.