– Так он ведь вырос! Мистер Гриф, каким я его представляла себе в детстве, был моим ровесником. Но, по-видимому, он взрослел вместе со мной. В принципе, так, наверное, и должно быть.

– Извини, но мне просто необходимо присесть. Что-то ноги не держат. Сегодня, пожалуй, самый необычный день в моей жизни.

Гриф тут же вскочил, уступая мне место. Я с благодарностью уселась, а он пошел к ребятам смотреть телевизор. Я проводила его взглядом, потом машинально взяла забытый Майклом недопитый стакан с молоком и влила в себя остатки.

– Неужели все, что ты рассказала – правда? Она подняла правую руку, как для присяги.

– Клянусь нашей дружбой.

– И этот красавец-мужчина всего-навсего плод твоих детских фантазий?

Она с удивлением посмотрела на меня.

– О-о-о, так значит, на твой взгляд, он красив? В самом деле? Знаешь, лично мне он, честно говоря, кажется скорее забавным. Я, конечно, люблю его, как друга, но… – она виновато оглянулась на дверь, – ни за что не стала бы заводить с ним роман или что-нибудь в этом роде.

Зато я завела, а, следовательно, мы завели. После нескольких свиданий, я, кажется, пожелай он того, отправилась бы с ним даже охотиться на крыс в южном Бронксе. Как и следовало ожидать, я по уши влюбилась. Оказывается, даже изящная мужская шея может полностью изменить вашу жизнь. При виде того, как мужчина шарит в карманах в поисках мелочи, у вас начинает бешено колотиться сердце, а руки становятся холодными как лед. И уж, не дай Бог, он коснется вашего локтя или начнет застегивать пуговицу на манжете: можно подумать, он, сам того не сознавая, спускает с привязи целую свору демонов. Мужчины завладевают нами мгновенно. Гриф был просто неотразим. Больше всего на свете мне хотелось соответствовать ему и его появлению в моей жизни, стать гораздо лучше, чем я до этого считала себя способной.

Кажется, он тоже начал влюбляться в меня, хотя эту тему никогда не затрагивал. Только иногда признавался, как он счастлив со мной, или как ему очень хочется поделиться со мной тем, чем он никогда в жизни ни с кем не делился.

Зная, что рано или поздно ему придется уйти (куда именно он так и не сказал, а я перестала спрашивать), он, казалось, окончательно наплевал на всякую осторожность. Я же до встречи с ним никогда ни на что не плевала, включая и осторожность. Я всегда была вдумчивым читателем всяческих расписаний, каждое утро первым делом аккуратно застилала постель и люто ненавидела грязную посуду в раковине. В сорок лет моя жизнь была комфортабельно ограниченной и строго упорядоченной. Терять голову было совершенно не в моем стиле, и до сих пор люди, способные на это, вызывали у меня лишь презрительную гримасу.

Я осознала, что влюблена и окончательно потеряла голову в тот день, когда учила его играть в сквош. Помахав ракетками примерно с час, мы сидели в баре и пили колу. Он двумя пальцами смахнул со лба пот. Горячая, возбуждающая капелька попала мне на запястье. Я быстро накрыла ее ладонью и втерла в кожу. Он ничего не заметил. И тогда я поняла, что отныне мне предстоит забыть о своих видах на будущее и плыть по течению вслед за ним. Куда бы он меня ни повлек. В тот день, поняв, что готова пожертвовать ради него чем угодно, я потом несколько часов ощущала себя едва ли не святой, послушницей, воплощением любви.

– А почему Майкл разрешил тебе остаться у них?

Он вытащил сигарету из моей пачки. Курить он начал где-то за неделю до этого и ему очень нравился вкус табачного дыма. По его словам, почти так же, как вкус спиртного. Одним словом, идеальный ирландец.

– Не забывай, все-таки это он ушел от Ленны, а не наоборот. Вернувшись с повинной, он только что в ногах у нее не валялся. Пришлось. Поэтому он и предпочел помалкивать насчет меня. Особенно после того, как узнал, кто я такой и почему появился. Слушай, а у тебя случайно нет сливовых косточек?

– Вопрос номер два: почему, во имя всего святого, ты ешь эти штуки?

– Ну, это-то просто! Потому что больше всего на свете Лейна любит сливы. В детстве она время от времени устраивала нам чаепития: музыка Скотта Джоплина, чай понарошку и настоящие сливы. Она съедала сливу, а косточку отправляла в мою тарелку. Все очень логично.

Я провела рукой по его рыжей шевелюре. Пальцы то и дело застревали в густых локонах, и это доставляло мне удовольствие.

– Но это же отвратительно. Похоже на рабство! Моя лучшая подруга почему-то нравится мне все меньше и меньше!

– Джульетта, если тебе нравлюсь я, то должна нравиться и она. Ведь именно она создала меня. Я взяла его за руку.

– Вот этот ее поступок мне нравится гораздо больше. Кстати, как ты насчет того, чтобы переехать ко мне?

Он коснулся губами моих пальцев.

– Я бы и рад, но, видишь ли, я вряд ли пробуду здесь очень долго. Но, конечно, если хочешь, можем пожить вместе до тех пор, пока я… э-ээ… не уйду.

– О чем это ты? – Я резко села на кровати. Он поднес ладонь к моему лицу.

– Вглядись и поймешь.

Это потребовало нескольких секунд, но, поняв в чем дело, я ахнула: под определенным углом я могла видеть сквозь его руку. Она постепенно становилась прозрачной.

– Лейна снова счастлива. Старая история. Когда ей плохо, я становлюсь нужен, и она призывает меня. – Он пожал плечами. – А когда дела налаживаются, я опять ни к чему, и она отправляет меняпрочь. Не сознательно, конечно, но… послушай, ведь мы же с тобой все прекрасно понимаем, и я нечто вроде ее собственного маленького Франкенштейна, с которым она может делать все, что хочет. Даже вообразить, будто я обожаю эти идиотские сливовые косточки.

– Но ведь это несправедливо! Он тяжело вздохнул, тоже сел и принялся натягивать рубашку.

– Несправедливо, но такова уж жизнь, малышка. Сама понимаешь, от нас мало что зависит.

– Нет, зависит. Мы могли бы что-нибудь придумать.

Передо мной маячила его спина. Я вспомнила, что когда увидела его в первый раз, он тоже сидел ко мне спиной, и тогда еще длинные волосы свешивались на воротник куртки.

Я продолжала молчать, и через несколько мгновений он улыбнулся мне через плечо.

– Думаешь, могли бы? И что же именно? В его нежные и любящие глаза я счастлива бы была смотреть до конца жизни.

– Мы могли бы заставить ее чувствовать себя несчастной. Тогда ты снова станешь ей необходим.

– Что ты имеешь в виду?

– Только то, что сказала, Гриф. Ты нужен ей в горе. И мы должны придумать, как сделать ее несчастной на возможно более долгий срок. Например, что-то связанное с Майклом. Или с детьми.

Его пальцы, застегивавшие пуговицы на рубашке, вдруг замерли. Тонкие, артистичные пальцы. Веснушки.

В аэропорт мы ехали на машине Вертуна-Болтуна, и всю дорогу я ужасно нервничал, так как он вполне мог в любой момент умереть прямо за рулем. Вертун-Болтун, он же Уайетт Леонард, в свое время бывший звездой самой веселой и необычной детской передачи на телевидении.