– Возможно, две или три недели.

– Добровольно Фэнси не поедет, – сказал герцог.

– Я знаю травы, которые ускоряют засыпание, – сказала Рейвен. – Вам нужно уговорить Фэнси принять их. Под любым предлогом.

– Тогда все в порядке. – Степан улыбнулся Михаилу. – Когда каждый из нас женится, кем мы будем друг другу? Шуринами или братьями?

– Иногда ты поражаешь меня своим слабоумием, – сказал ему Михаил.

Степан ухмыльнулся.

– Я тебе не говорил, что наша будущая золовка, – он жестом показал на Рейвен, – передвигает предметы усилием воли?

Михаил перевел взгляд с младшего брата на свою будущую золовку. И расхохотался.

В это время его бокал, стоявший на краю стола, приподнялся, и не успел Михаил соскочить с кресла, как содержимое выплеснулось ему на брюки.

– Вот так! – сказала Рейвен и весело подмигнула Михаилу.

Сонная деревушка с ее идиллическим покоем располагалась в дальнем конце Примроуз-Хилл. Коттедж, окруженный изгородью из кустарников и деревьев, находился в конце аллеи. Дом состоял всего из трех комнат – большой гостиной и двух маленьких спален.

Общая комната служила одновременно и кухней, где на одной и другой стороне имелись два очага – один для приготовления пищи, другой для обогрева.

Это не Парк-лейн, подумала Белл, окинув взглядом коттедж. Но он устраивал ее. Здесь по крайней мере никто не будет смотреть на нее с любопытством, смешанным с жалостью.

– Если захочешь, – сказала Рейвен, разгружая на кухонном столе коробку, – я могу привезти Паддлза для защиты от негодяев.

Белл вышла на кухню.

– Паддлз будет их лизать, пока не залижет насмерть.

– Я представляю себе заголовки газет, – улыбнулась Рейвен. – Сторожевой пес обслюнявил преступника до смерти.

Белл захихикала:

– Негодяй утонул в собачьей слюне.

Рейвен рассмеялась.

Сестра выглядела веселой, однако Белл чувствовала, что Рейвен чем-то обеспокоена. Видела это по ее глазам. Однако Белл прогнала эту мысль прочь и открыла коробку с книгами, среди которых были романы Джейн Остен, позаимствованные из библиотеки герцога.

Рейвен извлекла из коробки две бутылки:

– Спиртное.

– Ни водка, ни виски мне не нужны, – заявила Белл. – А это еще что?

– Lunette de soleil[2]. – Рейвен передала сестре очки с темными стеклами. – Его светлость послал их тебе, будешь надевать во время работы в саду.

Белл нацепила очки, заправив дужки за уши, и улыбнулась, когда они соскочили на кончик носа.

– Видимо, у отца голова побольше твоей, – сказала Рейвен. – Без сомнения, от высокомерия голова становится толще. Как долго ты планируешь здесь оставаться?

– Мне нужно обрести душевное равновесие, – сказала Белл. Она снова заметила, что сестра чем-то встревожена. – Что с тобой? Тебя расстроил Александр Боудд?

– Нет. – Рейвен натянуто улыбнулась. – Я приеду через несколько дней, привезу еще съестного.

– Повар прислал так много, – заметила Белл, – что хватит на двоих на целый месяц.

– За свою безопасность можешь не беспокоиться, – сказала Рейвен, игнорируя ее замечание. – Окрестности патрулируют агенты отца.

– В этом нет необходимости. – Белл не хотела никому доставлять лишние хлопоты.

– Отец хочет спокойно спать, не беспокоясь о тебе. – Рейвен порывисто обняла сестру. – Береги себя.

Белл проводила Рейвен до калитки, подождала, пока та сядет в карету герцога, и помахала на прощание, когда карета повернула.

Она осталась одна. Впервые в жизни. Распаковав одежду, Белл обнаружила несколько не принадлежавших ей вещей – спальный халат, мужскую рубашку и брюки.

Очевидно, их по ошибке положила одна из горничных. Ночью кто-то из слуг будет искать свой спальный халат.

Два шага – и она оказалась у окна маленькой спальни. Сад занимал небольшую территорию, но был так запущен, что, казалось, его не убирали много лет.

Сегодня она собиралась обойти свои владения, чтобы обнаружить неполадки, а на следующий день их устранить.

Белл вышла из коттеджа. Ярко светило солнце. В ясном голубом небе не было ни облачка.

Белл обошла по периметру крошечный сад, граничащий с лесистой местностью. Лужайка заросла сорняками.

Белл заметила жмущиеся под серебристой березой одиночные анютины глазки. Опустилась на колени и потрогала кустики, шепча молитву.

– На помощь!

Не может быть. Белл уставилась на анютины глазки. Цветы не умеют разговаривать.

– На помощь!

Она прислушалась, пытаясь определить, откуда донесся призыв.

– Помогите!

Белл резко повернулась.

К дому, пошатываясь, шел незнакомый мужчина, весь в синяках и кровоподтеках. Он ухватился за дуб и в полном изнеможении прислонился к нему.

Белл бросилась к незнакомцу, обхватив его одной рукой за плечи, а другой за спину.

– Обопритесь на меня, – сказала Белл. – Я смогу лучше помочь вам внутри коттеджа.

Она повернулась к дому, поддерживая мужчину, хотя нее подкашивались ноги под его весом. Но ей стало легче, прежде чем она двинулась, будто их обоих подхватили кие-то невидимые руки. Мелкими шажками вдвоем с мужчиной она двинулась к двери. Когда он случайно спотыкался и боль сопровождалась стоном, Белл притормаживала.

Наконец они добрались до дивана. К этому времени по лицу ее катились капли пота. Она привалила мужчину спиной к подушкам и опустилась на пол на колени.

– Закройте глаза, – сказала она ласковым тоном, успокаивающим, как бальзам. – Дышите медленно и ровно.

Раны оказались поверхностными. У мужчины была разбита нижняя губа. Она опухла и кровоточила. На скулах и под глазами темнели большие синяки и кровоподтеки.

У мужчины была смуглая кожа. Даже избитый и окровавленный, он был привлекательным. Перед таким ни одна женщина не устоит.

– То, что я вижу, не представляет угрозы для жизни, – заверила его Белл. – У вас есть повреждения где-то еще, кроме лица?

– Везде. – Мужчина застонал.

– Острая опоясывающая боль в грудной клетке?

– Нет.

– Значит, ребра не сломаны, – сказала Белл. – Сейчас я промою ваши раны. Как вас зовут?

Мужчина открыл глаза – темные, с растерянным взглядом.

– Я вас не вижу.

– Вы видите только черноту? – встревожилась Белл.