Герцог пристально смотрел на нее в течение нескольких долгих секунд.

– Я поговорю с Блисс, когда они вернутся из магазинов. Кстати, о магазинах. Я вспомнил, что ты отказалась ехать вместе со всеми.

– Я никуда не собираюсь выходить, – объяснила Белл. – Поэтому мне не нужны новые платья и всякая мишура.

– Разумеется, ты будешь выходить, – сказал отец. – Мы с Рокси представим тебя обществу, и в конце концов ты встретишь подходящего джентльмена.

– Только слепец женится на женщине со шрамом, – возразила Белл. – Не надо никого уговаривать жениться на мне.

– Я никогда бы не стал этого делать. – Герцог широким жестом обвел сад. – Дитя мое, ты каждый день творишь маленькие чудеса. Почему ты не веришь, что встретишь мужчину, который полюбит тебя?

– Разве что произойдет чудо.

Герцог покачал головой:

– Непременно произойдет. Вот увидишь!

Он говорил, как ее сестры. Возможно, уверенность передается по наследству. Ни сестрам, ни отцу ее не понять. Судьба сыграла с ней злую шутку. С изуродованным лицом она никому не нужна.

– Ваша светлость! – К ним спешил Тинкер. – Прибыли ваши партнеры по бизнесу.

– Пойдешь со мной? – поднявшись, спросил ее герцог.

– Я хочу посидеть здесь еще немного, насладиться солнечным светом. – Белл сложила руки на коленях. – И поразмышлять о чудесах.

Михаил надеялся на чудо.

Он откинулся на сиденье экипажа. Вместо того чтобы сразу отправиться на деловую встречу, он повез дочь на Бонд-стрит. Пусть поймет, что в магазинах мам не продают.

Бесс хочет, чтобы новая мама умела печь печенье, копаться в земле, была веселой и любила ее. Но оказалось, что леди не пекут печенья, и уж тем более не копаются в земле. Поэтому не могут сделать его дочь счастливой. Красота, деньги и родословная вообще не имеют значения.

Погруженный в размышления, Михаил только сейчас заметил, что кучер придерживает дверцу открытой. Он вылез из кареты и улыбнулся младшему брату, ожидавшему его возле Инверари-Хауса.

– Показываться на глаза герцогу, – насмешливо произнес Михаил, – дерзость, граничащая с глупостью. Утренняя «Таймс» упомянула об одном знатном иностранце. Его видели выходившим из резиденции некоей оперной певицы незадолго до рассвета.

Князь Степан побледнел:

– Думаешь, его светлость читает газетные сплетни?

– А ты как думаешь?

– Я хотел защитить…

– Прибереги свои объяснения для герцога.

Парадная дверь открылась, прежде чем они постучались. Дворецкий пропустил их в дом.

– Его светлость спрашивал о вас у ваших братьев, – обратился Тинкер к Степану, – беспокоился, будете ли вы на этой встрече. Я так понял, что он хочет говорить с вами.

Михаил и Степан стали подниматься на второй этаж. Михаил оглянулся и обменялся улыбкой с дворецким. Тинкера с его чувством юмора Михаил считал настоящим сокровищем.

Михаил постучал в дверь и вошел в кабинет. Младший брат последовал за ним. Герцог Инверари сидел за письменным столом. Князья, Рудольф и Виктор, расположились в креслах.

Кивнув герцогу и братьям, Михаил опустился в кресло у окна. Степан – в соседнее кресло.

– Братец, его светлость желает перемолвиться с тобой словом, – сказал ему князь Рудольф.

– Не перемолвиться словом, а серьезно поговорить, – уточнил Виктор.

Михаил сочувственно посмотрел на Степана, готовый защитить младшего брата, как делал это всю жизнь. Степан повернулся к герцогу:

– Чем могу быть полезен, ваша светлость?

Герцог хлопнул по столу сложенной газетой.

– Объясните, в чем дело.

– У нас с Фэнси не было интимных отношений, – заверил его Степан.

– Вы опорочили репутацию моей дочери.

– Я хочу жениться на ней, но ей не нравятся аристократы.

Герцог покраснел. Из всех дочерей Фэнси единственная не простила ему пренебрежительное отношение к ней и ее сестрам.

– Я оберегал Фэнси от ее поклонника, – сказал Степан. – Этот ненормальный кладет у ее порога обезглавленные розы.

– Обезглавленные розы? – эхом повторил Михаил.

Степан кивнул.

– И это не первая угроза.

– Вели кучеру ждать тебя в аллее, – посоветовал Виктор. – Это то, о чем мы с Региной… никогда не забываем.

Рудольф налил виски в два хрустальных бокала и передал младшим братьям.

– Степан, ты обещал уговорить владелиц «Семи голубок» не устраивать конкуренцию цен, – сказал Рудольф.

– Шестеро согласились. – Степан виновато пожал плечами. – А седьмая хочет разорить его светлость.

Герцог ударил кулаком по столу:

– Кто она, эта негодница?

Степан смущенно улыбнулся:

– Я обещал не выдавать ее.

Михаил глотнул виски, поставил бокал на стол и подошел к окну.

В саду на скамейке сидела молодая черноволосая женщина. Рядом с ней разлегся мастиф. Она гладила его огромную голову, которую пес положил ей на колени. На расстоянии женщина казалась маленькой, а ее черты почти совершенными.

– Это одна из дочерей Инверари? – спросил Михаил.

Степан подошел к окну.

– Белл Фламбо, – сказал он. – Вторая старшая.

– Ваша дочь, похоже, чувствует себя одиноко, – заметил Михаил, поглядывая через плечо на герцога.

Герцог Инверари поднялся со своего кресла и прошел через кабинет, встав рядом с братьями.

– Белл потеряла своего поклонника из-за этого проклятого шрама, – объяснил он. – Теперь она отказывается видеться с кем-либо, предпочитает оставаться дома и упорно не хочет принимать деньги на мелкие расходы.

Михаил молчал. Если женщина отказывается тратить деньги, с ней что-то не так.

– Белл – красавица, – сказал Степан, – но ее полоснули ножом по щеке, и остался шрам.

«Если дочери герцога сделать предложение, она оценит его, – подумал Михаил. – У Бесс будет мама, а у меня семья». Эта женщина скорее поймет, что сплетни, платья и дорогие побрякушки не самое главное в жизни. Она будет любить мужа, а не его титул и богатство.

Михаил повернулся к герцогу.

– Я женюсь на ней, – сказал он, к нелепому удивлению собравшихся, в том числе и герцога.

– Вы хотите жениться на Белл? Я передам ей ваше предложение.

– Нет!

Михаил обернулся. В противоположном конце кабинета стояла юная девушка.

– Рейвен? – Герцог подошел к ней. – Что ты здесь делаешь?