– Отцовская фабрика.

– Знакомая ситуация… Значит, Вербинского вытащить хочешь?

– Ну а вдруг он не виноват?

– Странно все как-то… – Кустарев смотрел куда-то в сторону, но Борис буквально чувствовал его взгляд на себе. – Катя работает на тебя, а ты ее представляешь… Личный вопрос, говоришь?

– Я говорю?

– А разве нет? – удивленно вскинул брови старлей.

– Ну да, ну да, – вспомнил Борис. – Личный вопрос, было такое.

– Личный вопрос хочет вернуть Вербинского? А тебе это нужно?

– Катя не верит, что Вербинский убивал. Я хочу, чтобы она поверила.

– Теперь понятно, – кивнул Кустарев. – Где Катя?

– В машине, – показал Борис в сторону контрольно-пропускного пункта, за которым стоял его «Лексус».

– Даже не знаю, что сказать… Я работал по этому делу, опрашивал жильцов дома, возле которого… э-э… отличился Вербинский. Не скажу, что опросил всех, далеко не всех, – задумчиво проговорил старлей.

– Почему?

– А потому, что нашелся свидетель, который видел Вербинского. Он его уже опознал. Работу, разумеется, свернули… А может, кто-то и видел человека, который добил потерпевшего…

– А был такой человек?

– А вдруг? Вербинский не бил потерпевшего в кадык. И его подельник тоже не бил.

– Ну, это они так говорят…

– Говорят. Независимо друг от друга говорят. И показания сходятся в точности.

– Ну, они могли договориться заранее.

– Могли, – с интересом взглянув на Бориса, согласился Кустарев. – И возможность у них для этого была. И договор был – не сдавать друг друга. Поэтому и не рассматривается версия с третьей стороной дела. Вербинский за убийство отвечать будет… А вдруг все-таки был добивающий?

– Но ты же в это не веришь.

– Не верю. А сомнения есть… И желание есть – пройтись по адресам. Вдруг кто-то что-то видел…

– Я сам собирался пройтись.

– Зачем?

– Ну, чтобы Катя убедилась.

– Я смотрю, ты настроен решительно, замдиректора, – покровительственно усмехнулся Кустарев.

– Очень.

– Ну да, Катя красивая девушка, не вопрос. Я тебя понимаю…

– Могу составить тебе компанию.

– Без полномочий нельзя.

– Я представлюсь адвокатом Вербинского. Практика у меня есть. Я юридическую академию оканчивал, Кутафина.

– И у меня юридическая академия. И отец у меня в большом бизнесе. Я бы тоже мог быть сейчас замдиректора. Но я здесь, и мне нравится…

– Может, и мне понравится?

Кустарев улыбнулся, не размыкая губ, и протянул Борису руку. Дескать, дерзай, парень.

– Кстати, мне тоже двадцать четыре, – замысловато усмехнулся он.

– У нас много общего.

– Даже больше, чем ты думаешь. Я тоже в Катю Лемешеву влюблен.

Борис остолбенело уставился на опера. Парень он симпатичный, с крепким стержнем внутри. Девчонкам такие типажи нравятся… Только конкурентов ему сейчас не хватало.

– Шучу, – широко улыбнулся Кустарев, обнажая белые ровные зубы, и легонько шлепнул его ладонью по плечу.

– Ну, в Катю трудно не влюбиться, – успокаивая дыхание, проговорил Борис.

Старлей поднял правую руку, отвел рукав куртки, глянул на часы.

– Если есть желание, можно съездить на Смоленскую прямо сейчас.

– Есть желание, – кивнул Борис. – И намерение.

– Ну, тогда за мной, – Кустарев кивком показал на свою машину.

Борис озадаченно ущипнул себя за кончик носа. Может, зря он ввязался в это дело? Что, если Семен Вербинский действительно не виновен в убийстве?

Настоящий шашлык не должен пахнуть уксусом. Но именно этот запах пьянит воображение – особенно зимой, когда не хватает солнца и зелени. Запах замаринованного в уксусе мяса казался сейчас предвестником весны, с ее пикниками на природе.

Максим легко переносил зиму, его не злили морозы, но все-таки хотелось тепла. Скорей бы уже наступила весна.

Жареное мясо пахло очень хорошо, но вкус, увы, оставлял желать лучшего. Чересчур жирное, чуть пересоленное, но на голодный желудок есть можно. Да и не в ресторане они, а в обычном придорожном кафе.

И Юра Ожогин не морщил нос. Челюсти у него сильные, зубы острые, желудок такой, что гвозди переварит, во всяком случае, так он говорил. Старшего лейтенанта ему на днях присвоили, хотя по возрасту он мог уже в майорских погонах щеголять. Юра в Чечне воевал, в том числе и по контракту, потом в ОМОНе в звании прапорщика служил, затем ему младшего лейтенанта присвоили. В двадцать восемь лет в уголовный розыск перешел, вторую звездочку на погон получил. Хороший он парень, надежный. Осторожный, продуманный, на риск идет с опаской, но трусом его никак не назовешь. Отличный боец, выдержанный, спокойный, бесконфликтный, слова лишнего не скажет.

Максим тоже с младшего лейтенанта начинал. В двадцать семь лет первое офицерское звание получил. Весной тридцать семь лет будет, а ему только-только майора присвоили…

В кафе зашел плотного телосложения кривоносый мужчина в стильном кашемировом полупальто черного цвета. Мороз на улице, а он без головного убора. Вслед за ним зашли два здоровяка в таких же полупальто. Как будто это у них униформа такая… И не как будто…

Мужчина подошел к Максиму, остановился у столика и официальным тоном осведомился:

– Майор Одинцов?

Максим взглянул на Ожогина, и тот кивнул. При малейшей опасности они начинают вырубать этих типов. Максим начинает со старшего, а Юра занимается его свитой – кто там первый на очереди, он решит сам.

– Допустим.

– С вами желает поговорить господин Никиткин.

– Улица Гастелло, двадцать четыре, отдел уголовного розыска. В любое удобное время. В строго ограниченном промежутке. Прием граждан по личным вопросам – завтра, с пятнадцати до восемнадцати.

– Леонид Афанасьевич желает поговорить с вами прямо сейчас.

– Я обедаю.

– Он подождет в машине.

Максим и ухом не повел.

– У него для вас, товарищ майор, имеется важное сообщение, – сказал кривоносый.

Только тогда Одинцов кивнул, соглашаясь на срочный разговор. Никиткин, он же Фраер, человек в городе известный и влиятельный, реальный противовес Лукомору. И если у него есть что сказать, Максим должен его выслушать. Глупо игнорировать такого человека.

Он неторопливо покончил со вторым блюдом, без всякой спешки выпил горячий кофе и только тогда вышел из кафе, на стоянке перед которым стояли три черных «Гелендвагена». Номера на машинах впечатляли – 001, 002, 003. Джипы стояли строго по порядку, но непонятно, в какой машине находился Никиткин. И Максиму непонятно, и киллеру, который мог охотиться за Фраером. Попробуй угадай, под каким «наперстком» «шарик».