– Забудешь ты, как же, – буркнула Люська. – Ладно, дома успокоишься. И чего в пальтишко вырядилась? Погода-то холоднючая. Сейчас чай с малиной пить будешь…

Дома Люська сначала отправила меня в ванную, потом усадила на кухне со здоровенной чашкой чая и малинового варенья. Глотая приторную жидкость, я таращилась в стену и думала о том, как еще позавчера было все просто и понятно…

От раздумий меня отвлек телефонный звонок. Лешка. Насторожившись, я приняла вызов:

– Да, Леш. Что-то срочное?

– Не совсем, но ты сама просила узнать…

Я покосилась на Люську и шепнула:

– Погоди минутку.

Удалившись в свою комнату, закрыла дверь, села на кровать и после этого сказала:

– Рассказывай. Что удалось узнать?

– Льдов Владислав Андреевич, тридцать лет от роду, – мерно заговорил Лешка, – прописан…

– Чего? – перебила я друга. Город, который он назвал, точно был не Самарой. И даже не располагался где-то рядом.

– Того, – передразнил Лешка, и повторил наименование. – А что такое?

– Да так, ничего. Что-нибудь интересное есть?

– Нет. Все чисто. Ни одного привода в полицию, никаких сведений о работе, не женат, детей не имеет, исправно отслужил в армии, закончил институт, и на этом все. Биография – просто загляденье. Ближайшие родственники точно такие же. Мать и отец, оба образцово-показательные граждане. Сестры или братья отсутствуют.

– Ладно, спасибо, – вздохнула я. – Ты сам как?

– Завтра уезжаю, в санаторий, – поведал Лешка. – Лечиться буду и отдыхать, нервы в порядок приводить. Но если что, звони. Я на связи.

– Обязательно, – пообещала я. – Выздоравливай.

И сбросила вызов, снова бесцельно уставившись в стену. Значит, Влад не обманул меня в больнице… Видимо, он действительно не такой хороший парень, каким кажется.

Утром я проводила Люську на работу, дядю Мишу – к Степанычу, и заскучала. Бродя по квартире, я лениво прибиралась, затем приготовила нехитрый обед, и уселась на диван с книжкой. Читать не выходило, строчки прыгали перед глазами, а в голову лезли всякие мысли.

Промучившись, по моим ощущениям, часа три, я взглянула на телефон. Всего одиннадцать. Мне предстоит целый день провести в одиночестве… И почему-то раньше меня это не тяготило. Но сейчас…

Интересно, чем занят Влад? Продолжает поиски пропавшей Виктории? Но у него нет ни одной зацепки, которая бы могла привести его к ней. Только сбивчивые показания какого-то знакомого семьи да слова дяди Миши…

«Дядя Миша – пьяница», – напомнила я себе. Стоит ли верить его рассказам? Может, ему причудилось… Вернее, какая-то девушка действительно ему помогла, но это была не Виктория, а кто-то похожий на нее.

Устыдившись таких мыслей, я снова вскочила с дивана и закружила по комнате, ставшей нам гостиной. Раньше тут жила моя бабушка – а я, как и сейчас, жила в маленькой комнатке сбоку. После гибели бабули мы с Люськой совместными усилиями сделали небольшой ремонт: поклеили новые обои, повесили симпатичные шторы и прибрели большой диван – нашу гордость. Он был мягкий и удобный, с широкими подлокотниками, чтобы можно было поставить кружку с чаем, но в данный момент диван казался мне пыточным стулом.

Я переместилась на кухню, поглазела в окно, увидела Степаныча с дядей Мишей, мирно сидящих в беседке и пошла одеваться. Куда лежал мой путь, я еще пока не знала, но зато понимала кое-что другое – в квартире мне не усидеть.

На улице выглянуло скупое солнышко, осветившее наш непримечательный двор. Помахав мужчинам в беседке, я подставила лицо солнечным лучам и зажмурилась. Вот бы сейчас уехать к Лешке в санаторий, прогуляться по лесу, вдыхая прохладный осенний воздух…

– Марина, – заорал кто-то.

Растерявшись, я обернулась. Ко мне на всех парах бежал Сенька, прихрамывая на одну ногу, а в правой руке он сжимал тощенький букетик бархатцев. Синяк под его левым глазом сиял ярче солнца, а на лице Сеньки красовалась широченная улыбка.

– Господи, – выдохнула я, и, когда он подбежал, спросила: – Что с ногой?

– Это я в больнице упал, – деловито объяснил мой воздыхатель. – Там плитка скользкая, вот и шмякнулся. Это тебе.

И он всучил мне в руки букет. С подозрением осмотрев бархатцы, которые у нас росли в городских клумбах, я поинтересовалась:

– Откуда цветочки?

– Сам собирал, – покраснел от гордости Сенька, выпятив грудь.

– Это-то понятно. Я спрашиваю: где нарвал? Мне блюстители порядка штраф не выпишут за покалеченные клумбы?

– Обижаешь, – нахмурился Сенька. – Я не с клумб, я в чужом саду их собрал.

Прекрасная новость. Для приличия понюхав бархатцы, я сказала:

– А, ну тогда ладно, конечно же. В чудом саду – это замечательно. Следовательно, вместо штрафа от полицейских я получу скандал от разгневанной хозяйки цветов, да?

– Ну, чего ты, в самом деле, – забубнил Сенька. – Я договорился. Никто ни с кем ругаться не будет. Или тебе не нравится?

– Очень нравится, – кивнула я. – Пойду, в вазу поставлю.

Учитывая то, что я только что покинула квартиру, возвращаться мне не хотелось, но я отлично знала Сеньку. Он не отвяжется, и, чего доброго, еще соберется идти со мной. Поэтому я резво направилась обратно.

– Подожди, Марин, – догнал меня Сенька. – А это… С тобой можно?

– Куда? – вытаращила я глаза.

– Ну, домой… Чаю там попить.

– Чая нет, кофе тоже, – отрезала я, стряхивая с локтя его руку. – Отстань.

– Да стой, Марин… А это самое, тот парень… Он тебе никто?

– Дед Пихто.

– Ну, Марин, ну чего ты, – заканючил Сенька. – Я ж нормально спрашиваю.

– Ладно, – смилостивилась я. – Он мне никто. Просто знакомый. И шли мы тогда вместе по одному делу. Важному.

– Какому?

– Отвянь, а, – рассвирепела я. – Чего привязался?

– Так интересно же. Он моих ребят как котят раскидал…

О том, что ему тоже досталось, Сенька деликатно промолчал. С сочувствием оглядев его синяк, я сказала:

– А нечего сразу на человека нападать. В следующий раз умнее будешь.

– Следующий раз нож с собой возьму.

– Дурак ты, Сенька, – вздохнула я, и зашла в подъезд.

Дома я пристроила злосчастные бархатцы в Люськину вазу. Ваза была огромной, для праздничных букетов, и крохотные красно-рыжие цветочки в ней просто утонули. Торжественно водрузив букет на обеденный стол, я выглянула в окно. Сеньки во дворе не было, и слава Богу, но это, конечно, не означает, что он не караулит меня около подъезда.

Решив еще минут пятнадцать выждать, я включила чайник, достала чашку, и сунула нос в холодильник – где-то там, кажется, оставался тортик…