– Успокойся, Брусникина, и скажи внятно, что ты хочешь? Пока что я услышал имя девятиклассницы Опариной. И про блинчики… Она – твоя подруга и вы поссорились? Ты хочешь, чтобы я вас помирил? Но при чем тогда блинчики?

Саша, закусив губу, взяла себя в руки. Потом неестественно спокойным тоном, делая паузы после каждого слова, выговорила:

– Опарина придумала, что я с вами целовалась! Помните, она открыла дверь класса, а вы показывали мне, как держать смычок?

Кирилл Сергеевич, хоть и сбитый с толку от неожиданности, легко воскликнул:

– Да и пусть себе думает что хочет! Она может еще что…

Учитель вдруг споткнулся на полуслове и озабоченно посмотрел на ученицу:

– Погоди-ка, она что, грозится всем рассказать о своих домыслах?!

– Да. Потребовала, чтобы я отдавала ей свои завтраки. За это она пока будет молчать. А еще раньше взяла у меня сочинение по литературе, которое было задано на лето. Говорит, что свободная тема для девятого класса тоже подойдет. Теперь мне срочно надо писать новое, иначе будет два одинаковых.

Брусникина замолчала. После того как она высказалась, ей стало легче, но увидев растерянность на лице учителя, опять обеспокоилась:

– Кирилл Сергеевич, Опарина может и блины съесть, и говорить все, что захочет! – Потом, помолчав, добавила: – Она каждый раз ошивается под дверью музыкалки!

Учитель попытался рассмеяться – смех не получился. Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, спросил:

– Так ты, Брусникина, сегодня голодная? Возьми, у меня здесь булочка осталась. Ты теперь, получается, моя боевая подруга!

Сашка зарделась от удовольствия и непроизвольно потянулась было за булочкой, но в смущении остановилась, чуть слышно прошептав:

– Да я не хочу есть… Спасибо.

Кирилл Сергеевич стал укладывать в портфель бумаги, сказав, что сегодня занятий не будет, но дома пусть Александра упражняется – концерт не за горами, скоро выступать. Он надеется, что ученица его не подведет – аккомпанировать ей на пианино он будет сам. А с Опариной он поговорит, все будет в порядке.

Домой Александра шла успокоенная – очередные занятия по музыке в конце следующей недели, глядишь, к тому времени Кирилл Сергеевич все уладит. Правильно все-таки Саша сделала, что рассказала обо всем учителю! Он такой представительный, умный! Уж наверное, сможет втолковать этой заразе, насколько глупы ее измышления! Похвалив себя, Сашка подходила к дому и вовсе в хорошем настроении. Вот только желудок сводило от голода.

Бабушка, подвигая внучке тарелку с едой, ворчала:

– Что-то ты, девка, похудела. Как тростинка стала, скоро коса будет толще тебя. Аппетит вроде хороший – вон как на еду набрасываешься…

На следующей неделе Брусникина заболела. Поначалу думали – ангина, но оказалась, обычная простуда, и бабушка травяными отварами поставила Шурку на ноги за два дня. После болезни Сашка с опаской шла в школу: вдруг шантажистка успела все разболтать?! Поэтому на перемене девушка, не ожидая ультимативного требования, сама подошла к Милке и сунула ей сверток с блинами. Девица Опарина повела себя совершенно непонятно. Во-первых, она покраснела, чем вызвала полнейшее изумление у Сашки, а затем зло бросила:

– Сама ешь свои блины!

Потом, видя недоумение на лице Александры, добавила:

– Балда ты, Клюква, я прикалывалась! – и шмыгнула в дверной проем на улицу.

Брусникина сначала оторопела, потом ее лицо осветилось улыбкой: «Кирилл Сергеич все уладил» – мелькнуло в голове, и она направилась к подругам-одноклассницам. Попала в тему: девушки горячо обсуждали Милку Опарину.

– Девочки, я сама видела, как Опара покупала в магазине бутылку вина! А продавщица тетя Зина потребовала с нее паспорт! – оживленно рассказывала Света, которая жила недалеко от Милки. Оля, Сашкина подруга, добавила:

– А я видела, как она нашему дяде Косте давала какую-то бутылку. И вообще, у Милки какие-то дела с нашим сторожем.

Подошедшая Брусникина, пребывая в хорошем настроении, милостиво изрекла:

– Да пусть она покупает что хочет! Поговорим лучше о нашем выступлении. Оля, я видела программу вечера – твой номер перед моим!

Внимание учениц легко переключилось на грядущий концерт, и они увлеченно стали его обсуждать.

* * *

Настроение у Людмилы Опариной было скверное. Ее замысел потерпел, мягко говоря, неудачу. Хотя поначалу ей казалось: он сработает безотказно. А провалился он только потому, что девица вдруг почувствовала себя неловко: одно дело – отнять блины у этой курицы Брусникиной, и совсем другое – уважаемый всеми учитель… Да, он позвал ее в класс, пригласил сесть, сказав, что у них будет серьезный разговор… Милка не стала ждать, а сразу почти в панике воскликнула:

– Да прикалывалась я! А эта Клюква приняла всерьез! – Помолчав, уже спокойней добавила: – Извините!

Развернулась и пошла к выходу. По пути не удержалась, подошла к пианино и по-хулигански, что есть силы ударила по клавишам, вложив в удар всю горечь и досаду. Громыхающий звук покатился в дальний конец коридора. Милка вышла за дверь и тщательно прикрыла ее за собой, как припечатала.

Кирилл Сергеевич все это время что-то говорил, но она не слушала. Горько было Милке расставаться с мечтой. Конечно, сцену объятий и поцелуев в классе Опарина придумала. Да, это гнусно, она знает, но сделала это лишь затем, чтобы преподаватель вызвал ее для беседы! А дальше, по ее задумке, должно было как-то так получиться, что она заиграет… А учитель музыки, покоренный ее исполнением, воскликнет:

– Опарина, что же ты до сих пор скрывала свой талант? Немедленно приходи в музыкальную школу, начнем заниматься!

В этом месте Мила, скромно потупив глаза, ответит:

– У родителей нет денег платить за уроки…

Но Кирилл Сергеич под впечатлением волшебных звуков, издаваемых Опариной на инструменте, великодушно бросит:

– Особо одаренных учеников школа будет учить бесплатно!

Ничего этого не произошло. Но и сдаваться Милка не намерена. Дядя Костя давно пускает ее вечерами в музыкалку – поиграть на пианино. Сегодня она подарила сторожу бутылку вина, которую купила для отчима. Отчиму она сказала, что якобы бутылка по дороге разбилась. Конечно, тот «козел» не поверил, все ходил, сокрушался:

– Я-то думаю, что это деваха вдруг такая добрая – «давайте деньги, я принесу, все равно иду в магазин». Принесла, называется! Спрятала где-то для своих дружков! Больше, прохвостка, ты меня не обманешь!

А Милке больше бутылки и не надо! Она уже выучила почти половину этого вальса путем подбора на слух. Брусникина его уже год пиликает на скрипке… Под дверью музыкалки Опарина всегда слышит, как «Кирюша» аккомпанирует этот вальс на пианино. Здорово у него получается! Милка еще так не может. Особенно в одном месте она сбивается, и именно там, где самые красивые звуки… Эх, поучиться бы ей хоть немного нотной грамоте! Сегодня дядя Костя ей сказал: «Играй, сколько хочешь – мне не жалко. Звукоизоляцию здесь строители хорошую поставили – с улицы ничего не слышно. Только никого с собой не приводи!»