Виктория вздрогнула — как он безжалостен, вновь и вновь предъявляя ей счет! Хуже всего, что он прав: замысел этого не слишком веселого приключения полностью принадлежал ей.

К счастью, Стоунвейл больше не произнес ни слова, до тех пор пока они не завернули за угол и не вышли на улицу, где кучер должен был их ждать в случае чрезвычайных обстоятельств. Виктория уже различала впереди знакомые очертания экипажа Линдвудов у входа в таверну, и у нее вырвался вздох облегчения, когда она разглядела две тени внутри кареты.

— Они в карете, Лукас! Они в безопасности. — Виктория залилась краской, слишком поздно заметив, что от волнения начала обращаться к Стоунвейлу по имени.

— Да. Выходит, сегодня нам все-таки повезло. — И он снова замолчал.

— Господи, мы так за вас волновались! — Линдвуд нагнулся, открывая им дверцу. — Боялись, что вас задавят в толпе. Скорее, здесь нельзя задерживаться, того и гляди толпа нагрянет сюда.

— Спокойнее, Линдвуд, никто и не собирается здесь задерживаться. — Лукас подтолкнул Викторию в карету и быстро последовал за ней, захлопнув за собой дверцу.

Карета тут же тронулась с места — и вовремя. Издали уже доносились крики разгоряченной толпы.

Виктория тревожно глянула на Аннабеллу:

— Как ты чувствуешь себя, дорогая?

Аннабелла стиснула руку подруги:

— Прекрасно! Когда началась паника, мы с Берти были у самого края толпы. Мы почти сразу смогли выбраться. Но я так беспокоилась за вас. Вы же оказались в самой гуще, верно?

— Едва выбрались, — подтвердила Виктория. Она освободилась от напряжения, сжимавшего ее еще минуту назад, и ее захлестнула эйфория от чудесного спасения. — Там, в переулке, на нас напали двое молодчиков, хотели ограбить. Но Стоунвейл достал пистолет, и их как ветром сдуло. Он был великолепен.

— Боже мой, — прошептала потрясенная Аннабелла.

— Черт побери, Стоунвейл, — озабоченно нахмурился Линдвуд, — вы действительно были на волосок от беды. Никто из вас не пострадал?

— Мы чувствуем себя превосходно, Линдвуд, вы же видите. — Лукас намеренно говорил очень спокойно, пресекая дальнейшие расспросы. — Разве что маскарадному костюму мисс Хантингтон нанесен некоторый ущерб.

Виктория тронула рукой волосы и наконец-то заметила пропажу:

— Ой, кажется, я потеряла шляпу.

— Ваше счастье, что вы не потеряли большего, мисс Хантингтон. — И снова голос Стоунвейла показался ей чересчур спокойным.

Виктория искоса бросила взгляд на застывшее лицо Лукаса и поняла, что он в ярости. Впервые с той минуты, как она оказалась посреди разбушевавшейся толпы, Виктория почувствовала настоящий страх.

Когда карета остановилась, Лукас выглянул и осмотрел пустой переулок:

— Вы хотите выйти здесь, мисс Хантингтон? Но отсюда вам, пожалуй, далековато идти.

— Я не собираюсь входить через парадную дверь, — спокойно возразила Виктория, беря свою роскошную трость.

— Как же в таком случае вы попадете домой, если не через парадную дверь? — раздраженно спросил Стоунвейл.

— Перелезу через стену сада и проберусь через оранжерею — именно такой путь я уже сегодня проделала. Не беспокойтесь, милорд, я хорошо знаю дорогу домой.

Как только дверца отворилась, Виктория поспешила выйти из кареты. Она надеялась, что Лукас не сочтет своим долгом провожать ее.

— Спокойной ночи, Викки, — тихонько окликнула ее Аннабелла. — Это было замечательное приключение, правда?

— Еще бы? — подтвердила Виктория.

Лукас вышел из кареты вслед за Викторией.

— Подождите меня здесь, Линдвуд, — бросил он через плечо. — Я вернусь, как только переправлю в сад нашего маленького безрассудного денди.

Виктория встревоженно обернулась к нему:

— Не надо меня провожать, милорд. Уверяю вас, я сама прекрасно найду дорогу.

— Не желаю ничего об этом слышать — Кажется, ему удалось различить тревогу в ее голосе, и теперь он насмешливо улыбался. — Прекрасно, — пробормотал он, подхватив Викторию под руку и увлекая ее в темноту, — наконец-то вы заметили, что я не в самом лучшем расположении духа. Предупреждаю вас, когда я сержусь, со мной лучше не спорить — так безопаснее.

— Милорд, — заговорила она, воинственно вскинув подбородок, — если вы хотите возложить на меня ответственность за случившееся сегодня вечером, вам лучше помолчать.

— Тем не менее вся ответственность действительно лежит на вас, мисс Хантингтон. — Лукас глянул на высокую стену сада, сплошь увитую плющом:

— Как же мы попадем в сад?

Виктория попыталась вырвать руку, но Лукас словно и не заметил этой попытки, и, смирившись, она указала кивком головы в дальний конец тропинки:

— Там, дальше, можно перебраться.

Лукас молча повел ее за собой в указанном направлении. Наконец она остановилась у стены в том месте, где тяжелые гроздья винограда скрывали щели между кирпичами. Не произнеся ни слова, Виктория нашла ногой невидимую в темноте выемку и подтянулась, ухватившись за лозу.

Лукас неодобрительно покачал головой, наблюдая снизу, как она карабкается по стене. Под его пристальным взглядом Виктория почувствовала себя нелепой и неуклюжей. У нее было еще маловато практики в скалолазании. Оставалось только надеяться, что лунный свет не слишком обрисовывает ее туго обтянутые бриджами бедра.

Тем временем Лукас ухватил свисающий конец лозы, нащупал носком сапога выемку в стене и тоже начал взбираться.

Оказавшись наверху, Виктория легко спрыгнула на землю и увидела, что Лукас тоже готовится к прыжку. Она поспешно отступила, и он приземлился прямо перед ней. Виктория заметила, что большая тяжесть веса пришлась на его здоровую ногу, и Лукас выпрямился, даже не пошатнувшись.

— Милорд, — сердито прошептала она, — вы должны вернуться в карету, Линдвуды ждут вас.

— Но сначала я должен кое-что сказать вам. — Он остановился, оглядывая темный благоухающий сад, — высокая, сухощавая и грозная фигура, столь же темная и угрожающая, как сама ночь.

Виктория собралась с духом:

— Должна вас предупредить, Стоунвейл, я не намерена выслушивать нравоучения по поводу того, что произошло нынче вечером. Я и так уже прекрасно поняла, что нам не угрожала бы опасность, если бы я не затеяла поход на ярмарку.

— Вы совершенно правы, мисс Хантингтон.

Полное отсутствие каких-либо эмоций в его голосе напугало Викторию больше, чем самая гневная речь. Но тут Виктория вспомнила, как он спас ее в темном переулке. Она порывисто тронула его рукав:

— Милорд, я очень обязана вам, но должна признаться, пока толпа не разбушевалась, мне было очень весело. Я даже не припомню, когда я еще так хорошо проводила время. — Она глубоко вздохнула и, не дождавшись ответа, продолжила: