— Тогда я возьму и Фритту, — второй сын Йоргена переглянулся с сидящей напротив орчанкой, рядом с которой едва возвышалась над столом совсем малышка, «на наши деньги» — ясельного возраста.

— Хм… — Йорген пожевал губами, — не рано ей?

— Она уже совсем взрослая, — горделиво ответила ее мать, судя по всему — Эйдис, жена Мари. — Будет мне помогать с хозяйством.

— Хорошо, — кивнул глава дома, — Финир, Вива, вы тоже там задержитесь, Мари будет нужна помощь. Возьмем с собой так же Грай и Гуди.

— Отец, возьми меня с собой, — подал голос старший сын.

— Нет, Сигмунд, — отец тяжеловесно покачал массивной башкой, — на тебе хозяйство. Помни — в первую очередь сено, а у нас его мало. Всех людей — на сенокос и сушку. Я вернусь дня через два.

— Я поеду! — порывисто вскочил Калле, от которого я дожидался подвоха весь завтрак.

— Ты тоже останешься здесь, — пригвоздил пацана отец. — Кто-то должен помогать старшему брату.

Явственно скрипя зубами пацанчик опустился на свое место.

Йорген еще раз обвел свинцовым взглядом домашних, пожевал губами, будто вспоминая, не забыл ли чего.

— Все, — хлопнул рукой по столу, — собираемся. Остальные — за работу.

И тут подал голос я.

— Уточню, на всякий случай. Я ведь тоже еду?

Впечатление у присутствующих — столб, подпирающий крышу, заговорил. Глава семейства так и выкатил на меня свои глазенки. Но что-либо сказать мне не успел.

— Тебе то, что там делать? — с явно читающимся презрением усмехнулся Калле. — может ты у нас знаток погребальных обрядов? Или великий следопыт, по следам определяющий, кто же напал на одаль?

Окружающие оценили высказывание говнюка легкими улыбками. Я деланно оглянулся по сторонам, серьезно взглянул на Фритьефа, сидящего с другого бока.

— Ты не слышал? Вроде все молчат, а мне чей-то голос чудиться.

Гигант ухмыльнулся уголком пасти. А я продолжил сверлить взглядом дядю.

— Так как?

— Иди сено с рабами вороши, — уже сквозь зубы выплюнул пацан.

Не понимает. Вновь покрутив головой, я проговорил уже в пространство:

— Странно. Опять кто-то разговаривает!

Пожал плечами, и вернулся взглядом к Йоргену. Заметил, как окружающие пытаются задавить улыбки, пряча глаза, «внезапно» что-то вспомнив.

Мелкий гаденыш еще что-то собирался ляпнуть, но нарвался на суровый окрик отца.

— Калле!

После чего Йорген перевел жесткий взгляд на меня.

— Тебе там нечего делать, мальчик! Мы сами все устроим. А ты помогай новой родне.

Что? То есть, старый ты пень, ты вот так легко собрался меня бортануть? Хрена тебе, лысого, во всю твою клыкастую морду!

— А ничего, что это мой отец лежит там, без погребения? И кстати, у него, между прочим, остался наследник. Вообще-то теперь это мой одаль!

На миг мне показалось что я оглох, настолько гробовая тишина повисла в доме. Некоторые женщины со страхом взглянули на хозяина дома.

Глаза Йоргена стали наливаться кровью. Как всегда, не выдержал Калле.

— Ты не можешь быть одальбондом, ты полукровка! Ты вообще не имеешь права сидеть за общим столом, твое место среди рабов!

Ну все, нарвался песдюк. Не меняя позы, как сидел — облокотившись локтями на стол, резко левой рукой мах в сторону. Гаденыш сидел слишком близко, хлесткого удара не получилось. Но и он не ожидал такого финта — пацана буквально сдуло с лавки. А не хилое мне тельце досталось! Вот бы такое мне пару лет назад, когда мы так же зарубились в столовке с старшекурсниками. Тоже посчитали нас малолетками и легкой добычей.

Несмотря на секундное ошеломление, в следующую секунду Калле взвился в воздух. Миг, и он уже на ногах…

— Калле!!!

Рев отца резанул по барабанным перепонкам. Ого! Это какое-то специальное орочье умение? Типа оглушающего рыка?

— Выйди немедленно вон!

Пацан опалил напоследок меня взглядом, развернулся и вышел. Сидящие за столом по-прежнему сидели оцепенев. В мертвенной тишине раздался глухой голос дяди Йоргена.

— Оскорбление было произнесено. Ты имеешь право потребовать виру.

Пауза затянулась. Да какого хемуля здесь творить? Я потряс головой в непонятках. Вира это что? Типа отступного? Чё тут за понятия?

Обвел всех взглядом. Йорген — немая скала, смотрит мрачно. Сигмунд на ногах, когда вскочил — не понятно. Даже Мари, выглядящий смирнее остальных, посматривает настороженно. Женщины притихли, кто-то даже прикрыл рот ладошкой, очень уж картинно получилось.

Варди с Хроком посматривают с интересом, типа «ну, чувак, твои действия?» А какие мои действия? Кто б подсказал! Можно «звонок другу»?

— Не нужно мне вашу виру, — как можно более гордо бросил я. — Буду я еще с родни виру требовать. За что? — буркнул в добавку, — Сам разберусь если надо.

Надеюсь, со стороны смотрелось круто! Дядя Йорген тихонько выдохнул, и даже кажется повеселел. Сигмунд сел на место. Мари отвернулся, и смотрел теперь на отца. А у Варди, кажется, мелькнуло в глазах сожаление.

— Хорошо, мальчик, — тихо произнес Йорген, — ты поедешь проститься с отцом. Вива, собери ему в дорогу.

На этом заседание «закрытого акционерного общества Йорген и сыновья» можно было считать оконченным. Все начали подниматься, скрипеть лавками и табуретками, обмениваться негромкими репликами.

Я тоже встал. Рядом поднялся из-за стола гигант Фритьеф. Он уважительно качнул своим жбаном.

— Ты хорошо говорил. Как мужчина. — Помолчал секунду, и добавил, чуть более скептически, — Теперь осталось чтоб слова с делами не разошлись.

И отсалютовал открытой ладонью, как какой-нибудь римлянин.

На обратный путь к «родному» одалю мне выделили толстый суконный плащ… Вернее просто квадратный кусок серой тряпки, который надо было накинуть на плечи, и скрепить деревянной заколкой, пару шерстяных одеял, полкраюхи хлеба, четвертушку сырного круга, пару сушеных рыбин. Для питья удалось выпросить что-то типа бурдюка: сшитая из двух кожаных половинок фляга. Однако, когда я заикнулся об рюкзаке, заплечном мешке, сидоре и т. п. меня просто не поняли. Вива только пожала плечами ответив, что ничего подобного у нее нет. Пришлось выпросить веревку, увязать съестное в одеяла так, чтоб получилось поплоще, смастерить пару лямок, а свернутый плащ пристроить сверху.

Следующий облом ждал с лошадьми. Вернее — с ее отсутствием для моей персоны. Я было начал бычить, что за дела? Но потом увидел, что на лошадях, кроме Варди с Хроком ехали только Йорген, Фритьеф и Мари. Последний посадил впереди себя дочурку. И все, остальные, нагруженные в большей или меньшей степени отправились пешком.