– Ты говорил, что это я познакомил тебя с ним в «Акумаре».

– Вот-вот. Я тебе соврал. Мы оба тогда сделали вид, что видимся впервые, а на самом деле были знакомы уже несколько месяцев. Он владелец магазина для мужчин «Ла Страда». Слыхал?

– Нет. – И тут Этриха вдруг осенило. Его словно током ударило. – У него магазин? Где? На какой улице? – почти выкрикнул он.

Бруно поморщился. Ему было неприятно, что его рассказ так бесцеремонно прервали.

– На Северной.

Этрих медленно опустил обе ладони на стол.

– Северная, номер шестьсот семьдесят восемь. Верно?

– Откуда ты знаешь?

– Оттуда, что это адрес магазина, в котором работает Коко. У наших с тобой любовников имеется по магазинчику в одном и том же помещении. Это интересное совпадение, ты не находишь? – Мужчины уставились друг на друга во все глаза и молчали, пока Этрих не добавил с мрачной улыбкой: – И оба продают как раз то, что каждому из нас больше всего по душе: я обожаю женщин, и Коко торгует нижним бельем, ты любишь наряжаться, и Эдвард Брандт владеет магазином мужской одежды. А почему бы нам вдвоем не отправиться туда прямо сейчас и не выяснить, что же это на самом деле за магазин? И есть ли он там вообще? Так как же вы познакомились?

– Я зашел в «Ла Страда».

– Выходит, все было в точности как у нас с Коко? Какое совпадение!

Проговорив еще около часа, они так ни к чему и не пришли. До изнеможения, во всех подробностях обсуждали случившееся с каждым и, что было для обоих гораздо более важным, пытались понять, что им делать дальше. Но ни у того ни у другого не родилось на этот счет никакой хоть мало-мальски внятной идеи. Посреди разговора Бруно вдруг спросил, не обнаружил ли Винсент в себе каких-либо новых необычных способностей с момента своего «прозрения».

Этрих пожал плечами:

– Нет. Сердце вот только не бьется. А в остальном вроде все по-прежнему. А ты?

– Пока тоже ничего, но я надеюсь, что у этого явления есть и оборотная сторона, понимаешь? Вдруг мы завтра обнаружим, что умеем летать? Устал я, Винсент, вот что. Пойду домой. Мне надо выспаться, а то еще чего доброго отключусь прямо здесь. – Он невесело хихикнул. – Воскресение из мертвых – вещь изнурительная!

Усадив Бруно в такси и помахав ему на прощание, Этрих неожиданно для себя снова впал в беспокойство. Он знал, что если окажется сейчас дома, то станет шагать по кабинету от стены к стене, чтобы снять напряжение, или примется включать и выключать телевизор, бессмысленно глядя на гаснущий и вновь загорающийся экран. По правде говоря, «домой» ему сейчас хотелось меньше всего на свете. Из окон его маленькой холостяцкой квартирки в престижной части города открывался вид на реку, в холодильнике непочатой бутылке водки составляли компанию лишь несколько картонных упаковок замороженной пиццы. И он решил пройти пешком семь кварталов – расстояние от бара до магазинчика Коко. Вдруг там что-нибудь изменилось?

Пока они с Бруно сидели в баре, на улице прошел ливень, и теперь огни уличных фонарей яркими пятнами отражались на мокром асфальте тротуаров. Шины проезжавших мимо автомобилей издавали тихий шелест, в котором слышалось что-то интимное. В воздухе пахло мокрым камнем и металлом. Мимо Этриха прошли, смеясь чему-то, две женщины, и его чуткие ноздри уловили аромат их дорогих духов. Ботинки его при каждом шаге попадали в световые потоки, лившиеся из витрин и с вывесок, и на миг окрашивались в разнообразные цвета. Когда он проходил мимо одного из баров, дверь с шумом распахнулась и на улицу вывалились трое плечистых парней в бейсболках, и он уловил обрывок знакомой мелодии.

Китти любила дождь, Изабелла – снег, Коко – солнце. Этрих шагал, опустив голову и прислушиваясь к мелодии песни, которая продолжала звучать где-то в глубине его сознания. Он принялся мысленно составлять список сходств и различий между тремя женщинами. Китти из кожи вон лезла, чтобы стать настоящей вегетарианкой. Коко, похоже, питалась только продуктами быстрого приготовления. Изабелла обожала мясо. Она часто говорила, что рождена быть крестьянкой и что ей самое место среди ван-гоговских «Едоков картофеля»[4]. Этрих никогда не слыхал ничего более нелепого. Изабелла, которую, с ее пышными светлыми волосами и огромными голубыми глазами, легко можно было бы принять за шведку, вообразила себя голландкой! Вот уж где она и впрямь смотрелась бы что надо – так это на рекламном плакате какого-нибудь косметического средства, подумал Этрих.

Неожиданно он поймал себя на мысли, что ни с кем, кроме Маргарет Хоф, никогда не говорил об Изабелле. Даже когда они в очередной раз расставались и ему мучительно хотелось разделить с кем-нибудь свое горе, он не мог никому довериться. Почему? Он и сам этого не знал.

Свернув за угол, он очутился на Северной улице. Магазинчик Коко располагался в самом конце квартала. Волнение сменилось в его душе нетерпеливым любопытством. Минувший день был полон столь невероятных событий, что еще одно сверхъестественное происшествие оставило бы его безучастным. Он стал невосприимчив к чудесам. Однако магазинчик, к немалому его удивлению, находился на своем обычном месте. Никакого «Ла Страда» в знакомом здании не оказалось, ничего, кроме витрины с образцами дамского белья. Сунув руки в карманы, Этрих минут пять стоял на тротуаре не шелохнувшись и предавался раздумьям. Но вот рядом затормозила машина, и этот звук вывел его из оцепенения.

– Эй, приятель, что это тебе тут понадобилось?

Повернувшись на этот окрик, он встретился взглядом с полисменом, который высунул голову из окошка патрульной машины.

Этрих улыбнулся:

– Стою, прицениваюсь.

Коп не ответил на его улыбку.

– Сейчас второй час ночи. Ты до открытия собрался торчать у витрины?

Теперь Этрих разглядел и второго полицейского, того, что сидел за рулем. Он смотрел прямо перед собой сквозь ветровое стекло и курил сигарету.

– Да нет же, офицер, я просто прогуливался.

– Ну вот и гуляй дальше.

Этрих собрался было ответить, но так и замер с открытым ртом, потому что в этот миг он вдруг увидел нечто необычное. А именно то, что должно было случиться с водителем патрульной машины через несколько дней. Не с ним – с его близкими, с его семьей. Ничего страшного, но очень, очень неприятно. И винить ему будет некого, кроме самого себя. Этрих с абсолютной ясностью увидел, какое горькое будущее тому уготовано. Картина предстала перед ним столь же отчетливо, как облако сигаретного дыма, в котором на миг потонула голова полицейского.

И он побрел прочь.

Прошло два дня. Вечером Этрих припарковал машину на стоянке аэропорта. «747-й» как раз шел на посадку. Он заслонил собой все небо, а рев его моторов на несколько мгновений заглушил все остальные звуки. Этрих любил встречать в аэропорту друзей, только что сошедших с трапа самолета. Ему нравилась сама атмосфера, царившая здесь, – встречи и проводы, накал эмоций, ощущавшийся в самом воздухе, – концы и начала, расставания, встречи.