— Главная ошибка вашего ведомства заключается в том, что вы часто недооцениваете русских, — тем временем увещевал его незнакомец.

— Я не представляю, как его можно вытащить из тюрьмы после того инцидента, что произошел за ее стенами. Сейчас он наверняка находится в карцере, на него будет усилено давление. И ваш друг долго будет находиться под пристальным наблюдением начальства.

— Я могу подсказать вам, как это лучше сделать. Ваше счастье в том, что вы живете в демократической стране, — русский слегка склонил голову набок, как будто разговаривал не с сотрудников ФБР, а с несмышленым младенцем.

Рой невольно улыбнулся, вспомнив о том, как в заснеженной Москве трое длинноволосых парней, угрожая ножом, сняли с него куртку. Если бы нечто подобное случилось с ним где-нибудь в Филадельфии, то он поднял бы по тревоге половину города. А в русской заснеженной столице подобное происшествие вызвало только легкое сочувствие на лицах стражей порядка, — к подобному им не привыкать! — и пожелание не бродить в одиночестве по ночным улицам.

— Вы должны дать прессе полную информацию о происшествии. И как только поднимется шум, вы должны будете убедить свое начальство как можно быстрее избавиться от этого русского. Такой поступок во всех отношениях будет хорош. Вы докажете всему обществу, что не намерены терпеть бесчинства иностранцев, и пускай они отправляются туда, откуда прибыли. И, во-вторых, своими действиями очень поможете нам. Уверяю вас, в глазах всех вы будете выглядеть героем! — русский старался говорить как можно убедительнее.

— Но таким образом я подставлю начальника тюрьмы. К тому же, если поднимется шум в прессе, он не пожелает его расхлебывать в одиночестве и потянет за собой меня, — все еще сомневался Лоренц.

— Что я могу вам посоветовать… — незнакомец в раздумье слегка потер подбородок. — Если он бабник, предложите ему красивую женщину. Если он нуждается в деньгах… этот вопрос тоже решаем. Если у вас имеется на него какой-нибудь компрометирующий материал, то самое время, чтобы ткнуть его носом в прискорбные факты. Для меня сейчас самое главное, чтобы мой человек в ближайшее время выехал в Россию.

— Сколько времени вы мне даете на это? — Лоренц окончательно согласился, поняв, что другого выхода у него нет.

— Неделю.

— После этого вы передаете мне все негативы?

— Разумеется, — посмотрел Нестеренко в глаза фэбээровцу. — Мы же с вами серьезные люди!

* * *

Уже через час Рой листал подробный доклад Джека о происшествии в исправительном центре. Из написанного следовало, что русский хорошо тренирован, умен, умеет мыслить нестандартно и хладнокровно и даже из самой неблагоприятной ситуации способен извлекать максимум преимуществ. Оставалось только удивляться тому, почему при всех своих преимуществах он не прибил Тома раньше. Так мог действовать только человек, обученный специальной технике ведения боя. Рою стало жарко. Агенты российских спецслужб теперь стали ему мерещиться даже в исправительном центре. Так можно сойти с ума! Не иначе как издержки профессии.

Нужно обратиться к психологу. Подумав, Рой набрал телефон Гарри Скотта, одного из ведущих репортеров вечерних новостей. Их связывала многолетняя дружба, начало которой было положено в далекой Москве, где они вместе, служа в морской пехоте, охраняли здание посольства. Будущий репортер был отменный волокита и сердцеед и все свое свободное время проводил в окружении многочисленных подружек, бездумно тратя на них едва ли не все свое жалованье. И не однажды он спихивал менее расторопному Рою поднадоевших девиц. Даже спустя годы Гарри оставался веселым и беспечным парнем, который, казалось, был создан для того, чтобы перепортить лучшую половину человечества.

— Гарри, это ты? Да. Приезжай немедленно… Так… небольшая сенсация… Нет, ты лично… Все, я тебя жду!

Гарри был не только известный сердцеед, в первую очередь он был высококлассным журналистом. Высоко оценивая его профессиональные качества, совет директоров частенько закрывал глаза на его многочисленные чудачества и шалости. Если дело касалось чего-то стоящего, то он мог примчаться на место событий, даже позабыв застегнуть штаны. Поэтому Рой не удивился, когда уже через пятнадцать минут раздался стук в дверь. Гарри Скотт никогда не звонил, он всегда являлся без предупреждения, громко постучав в дверь. Делал он это с настойчивостью репортера, рвущегося на встречу с настоящей сенсацией. Впрочем, так могла стучаться и полиция, имеющая санкцию от прокурора. Не будь дверь бронированной, то она наверняка разлетелась бы под кулаками-кувалдами гостя.

— Рой, я тебя убью! — всерьез пригрозил Гарри, едва шагнув в комнату своего приятеля. — У меня накопилась масса всяких дел, а ты заставляешь меня все это бросать и лететь сюда по твоей прихоти!

— Ты не пожалеешь, — снисходительно улыбнулся Рой.

— Тогда объясни мне наконец, почему вместо меня нельзя было позвать другого человека?

Рой продолжал доброжелательно улыбаться. Все срочные дела Гарри Скотта Рой мог перечислить по пальцам: первое — к ним в штат зачислили новую молодую журналистку, и он решил взять над ней шефство; второе — ему срочно нужно подыскать правдоподобную причину, чтобы оправдаться перед начальством за очередной загул; третье — ему необходимо найти доводы и для жены за свое долгое отсутствие; четвертое — он подхватил очередную гадость, и теперь личные проблемы его интересуют куда больше служебных. Но самое вероятное, скорее всего, было пятое — своим звонком Рой заставил Гарри оторваться от очередной пассии.

— Если я поступил так, значит, по-другому было просто нельзя. Для начала я хочу у тебя спросить: что ты знаешь об исправительном центре? — Лоренц, теперь уже без тени улыбки, воззрился на репортера.

На мгновение Гарри призадумался, после чего уверенно ответил:

— Ровным счетом ничего! — Он широкими шагами пересек комнату и, заприметив на столе банку пива, энергично откупорил ее и сделал несколько больших глотков. По лицу журналиста пробежала блаженная улыбка, было видно, что холодное пиво пришлось ему по вкусу. — Ты же знаешь, как только начальником тюрьмы стал этот свинья Джек Стейнбек, так он гонит взашей всю нашу журналистскую братию. Это недемократично! — Гарри отхлебнул еще глоток пива и обиженно подбоченился.

Рой поджал губы, выражая сочувствие. Даже своему близкому другу он не стал бы говорить о том, что исправительный центр стал закрытым по его личной инициативе. И надо признать, он потратил немало сил, чтобы отвадить ретивых журналистов от экспериментальной базы ФБР.

— Как я тебя понимаю, Гарри, — Лоренц качнул головой, искренне сокрушаясь.

— Ни черта ты не понимаешь! — обреченно махнул рукой Гарри. — А знаешь почему? Рой сдержанно улыбнулся:

— Просвети.

— А потому, что ты фэбээровец! — выпалил Гарри таким тоном, как будто поставил другу диагноз неизлечимого заболевания.

— Ну не все фэбээровцы плохие ребята, — обиделся Рой Лоренц.