в слезах и сообщил, что корову задрал лев. Мой друг отправился на место, откуда можно было видеть льва и его жертву, и влез на дерево. Он действительно заметил труп коровы, но льва поблизости не было. Тогда мой «брат» приблизился к трупу и вместе с пастушонком взобрался на дерево, чтобы застрелить хищника. На этом дереве моему бедному другу пришлось просидеть до следующего утра. Под вечер он хотел спуститься, ибо дерево было колючим, да и тело его затекло, но тут он подумал о львах — они ведь выходят из зарослей как раз па вечерам — и остался на дереве с мальчиком, который ревмя ревел, потому что от стояния на тонком суку у него разболелись ноги.

Ночью пришли львы, да-да! (тут рассказчик ударил себя в грудь), не лев, а львы (он начал считать на пальцах) — целых восемь львов, да, макоа (белый), восемь львов!

Он обвел нас глазами и повторил:

— Восемь львов!

При этом он немного наклонился вперед и, держа руки перед собой, старался жестами изобразить цифру 8. Убедившись, что все мы поняли, о скольких львах идет речь, он продолжил рассказ:

— Мой друг, сидевший с мальчиком на дереве, не хотел стрелять, пока не рассветет. Когда же стало светло, он пальнул в зверя, шкура которого лежит здесь: лев подошел к дереву, чтобы потереться головой о ствол. При этом друг уцепился ногами за сук, а мальчику, который при выстреле мог со страху упасть на землю, велел держаться также и руками. Бум! (тут рассказчик прищелкнул пальцами, воспроизводя звук выстрела) — и лев мертв как дохлая мышь (он изобразил падение). Остальные львы стали громко рычать, раскрыв пасти. Мальчик испугался и опять заплакал. Когда солнце взошло, львы убежали, обглодав корову. Мой друг спрыгнул вниз, снял с убитого льва шкуру, принес домой и теперь должен получить за нее 3 фунта стерлингов, потому что львы задрали его единственную корову, да так, что не оставили ему и шкуры. К тому же «мой брат» уже получил один раз в Клипдрифте три фунта стерлингов за шкуру льва, который не убивал коровы.

— А почему твой «брат» не застрелил всех львов?

Рассказчик повернулся к своему хмурому спутнику, стоявшему в стороне, и тот ответил на языке бечуанов с исказившимся от гнева лицом, потому что вопрос задел его:

— Разве не сказал пастух, придя ко мне: «Ра (отец, господин), лев задрал твою корову»? Я и взял с собой одну пулю.

С этими словами он забрал шкуру и был таков.

Пришедший вскоре вождь по имени Шебор подтвердил, что в зарослях и на возвышенностях, прилегающих к трем рекам — Конана, Сетлаголи и Марецане, водятся «дурные» (злые) львы. Они растерзали несколько человек из его племени, а также множество быков. Он посоветовал нам соблюдать осторожность, когда мы будем проезжать по этим возвышенностям, так как покрывающая их густая растительность — излюбленное убежище хищников. И тут же рассказал печальный эпизод, случившийся в междуречье. Впоследствии я услышал о нем в Линокане (поселок бахурутсе).

Через эту местность по пути в район алмазных разработок проходила группа африканцев[13] из окрестностей Марабы. Нередко на всем долгом пути из родных мест (область макалака[14] отстоит, например, почти на тысячу миль от этого района) африканцы, вооруженные одними ассегаями, питаются лишь кореньями да плодами, иногда добавляя мясо мелких животных. Люди эти являют собой зрелище, которое не может не взволновать даже самого жестокосердного путешественника. Исхудалые, похожие на скелеты, они с трудом бредут вперед и борются с голодом, туже подтягивая пояса под куском шкуры, составляющей все их одеяние.

Африканцы из Марабы вышли к реке Сетлаголи. Как обычно, они двигались гуськом по тропе, проложенной местными жителями. Вожаком был самый сильный и упорный, остальные старались не отставать от него, и только те, кто послабее, предоставленные самим себе, плелись далеко позади.

В группе было двое братьев, один из которых уже целую неделю шел последним. Выйдя на берег Сетлаголи, люди решили отдохнуть и поужинать поджаренными на углях клубнями. Поблизости от реки росло множество клубней, и африканцы решили здесь заночевать. Однако вскоре они заметили, что место одного из них в круге у костра пустует; люди стали переглядываться, потом один — родной брат отсутствующего — встал, схватил ассегай и направился на поиски. Остальные подсели ближе к огню, замкнули круг, съели свой скромный ужин и, разведя несколько костров, улеглись спать между ними и кустарником.

Тащившийся в хвосте больной, мучимый голодом бечуан, у которого к тому же были изранены ноги, часто останавливался передохнуть. Незаметно он сбился с пути и пошел по тропе, которая привела его в каменистую, заросшую деревьями и густыми кустами долину. Местные жители называли ее львиным логовом. Африканец расположился на отдых под цветущей тенистой мимозой. Здесь его настиг и растерзал лев, кравшийся за ним и его друзьями.

Между тем брат несчастного пошел по тропе назад, а затем побежал по траве, чтобы лучше рассмотреть на ней следы ног. Он нашел ложную тропу, на которую перешел больной. Вскоре он заметил на песке и львиные следы. Вместо того чтобы вернуться назад за помощью, он поспешил вперед — ведь у него ассегай! Но что мог сделать ослабленный голодом человек с таким оружием в руке при встрече со львом, уже вкусившим человеческого мяса и крови? Итак, африканец дошел до места, где брат его, не оказав никакого сопротивления, был убит львом. Палка погибшего лежала на земле. Африканец огляделся, сделал несколько шагов и заметил соломенную шляпу и калебасу[15]. Он бросился к ним, обогнув дерево, и увидел обглоданный труп. Тишину вечера нарушил громкий крик. Между тем лев уже давно заметил нового пришельца, залег в кустарник и в тот самый момент, когда африканец упал на истерзанный труп брата, набросился на свою вторую жертву.

На следующее утро, когда африканцы проснулись и собрались в путь, они хватились обоих братьев. Не ожидая ничего хорошего, несколько человек побежали в расположенное на другом берегу селение баролонгов и стали просить помощи. С ними отправились охотники с ружьями. Все двинулись по тропе, нашли львиный след, частично стертый отпечатками ног второго брата, и наконец оба трупа. Преследователи установили, что хищник удалился незадолго до их прихода, вероятно испугавшись поднятого ими шума. Тогда они пошли по следу вдоль берега реки. Шагов через пятьсот некоторым из них показалось, что в кустарнике что-то желтеет. Они позвали остальных. Те не поверили, что перед ними лев, но тем не менее