А я ответила: «Но моя мама…»

Я потянулась к ближайшей ручке: записать воспоминание, пока оно не исчезло. Я не могла этого допустить ни в коем случае. Моя кровать стояла посреди спальни. Стены были наполовину выкрашены белой краской.

Я посмотрела на записки, которые оставила рядом с кроватью.

И вот что я выяснила.

Хотя я не забыла поцелуй, я не могла вспомнить ни одного события, произошедшего с тех пор. Это было ужасно.

Мама и папа во Франции.

Мой брат Джейкоб очень болен.

Я решила покрасить мою спальню в белый цвет.

Пейдж больше мне не подруга. Она знает, что я поцеловала Дрейка.

Дрейк в Арктике. Мы переписываемся по электронной почте.

Я посмотрела на фотографии в смартфоне, перечитала все записи. Я прочитала письма, которые прислал Дрейк. Когда я на них смотрела, от него пришло новое сообщение.

«О’кей, — ответила я, тщательно подбирая слова и надеясь, что они прозвучат правильно. — Береги себя. Я люблю тебя».

Я закрыла ноутбук и огляделась. Если верить всему, что я прочла, этот дом был заколдованным раем любви долгие дни. Это было потрясающее место, новая сверкающая вселенная. Все было безупречным, совершенным.

Я поцеловала Дрейка много дней назад, но воспоминание об этом сохранилось в моей голове. Я не знала, почему, но хотела это узнать. Должно быть, потому что я его любила. Или это из-за камешка. Надо спросить врача: возможно, это начало моего выздоровления. Я попытаюсь найти врача и выяснить. Я написала себе напоминание.

Я спустилась, стараясь осознать реальность. Я любила Дрейка. Я писала любовные письма на компьютере и получала любовные письма в ответ. Мой дом — заколдованное место. Мне семнадцать лет, и я влюблена в парня. Раньше мне было десять лет, но я выросла.

Я думала об этом, когда вошла в кухню и остановилась, не в силах двинуться, неспособная дышать.

Нас ограбили, пока я спала. Кто-то пробрался в мой счастливый мир мечты и изуродовал его.

Мысли мелькали и исчезали прежде, чем я успевала ухватиться за них. Комната не выглядела как обычно. Она смотрелась неряшливо. Воняло, валялись крошки, всюду стояли грязные тарелки: их даже не потрудились сложить в раковину.

Все было залито кофе: засохшие лужицы остались там, где их разлили, коричневые круги были почти на всех поверхностях.

Нет, это не дело рук грабителя. Мое сердце забилось ровнее: все это натворила я. Дом не заколдован. Мне не стоило писать неправду.

Я не нашла никаких доказательств того, что покидала дом после воскресенья, когда, судя по всему, ходила на пляж с мамой. Я выбежала в прихожую и посмотрела на себя в большое зеркало. На меня глядела неухоженная незнакомая девушка. Грязные волосы прилипли к голове. Пижама давно не менялась. Я чувствовала собственный запах. Должно быть, его чувствовали и соседи. Эта вонь долетала даже до моих родителей (я посмотрела на руку) во Франции.

Я прочла записки, приклеенные на кухонной стене, проверила еду в холодильнике. Блюда на вторник, среду, четверг и пятницу по-прежнему стояли там, но я понимала, что сегодня не понедельник. Вроде я выпила нужное количество таблеток. Мне надо было выяснить, какой сегодня день недели, но я не осмеливалась открыть ноутбук: сразу начну писать Дрейку, хотя я не должна этого делать. «Какой сегодня день?» — слишком глупое начало для возобновления разговора. И потом, я же только что прочла: он работает и не в состоянии отвечать на письма. Он не сможет мне написать, и от этого я загрущу.

Я помнила поцелуй. Я помнила наши разговоры. Я помнила волны, разбивающиеся о гальку, и запах моря, и лунный свет. Я помнила камешек. Я опустила глаза и увидела, что он у меня в руке.

Куда бы я ни посмотрела, дом выглядел отвратительно. На коврике у входной двери скопились письма и записка от почтальона: «Вас не было дома». Я все сфотографировала: грязь, беспорядок и саму себя, чтобы не забыть.

Все окна были закрыты, но, остановившись возле одного из них, я увидела: на улице солнечно. Дому требовался свежий воздух.

Всюду были записки, многие только с одной фразой: «Я ЛЮБЛЮ ЕГО» или «Он хочет увидеть меня обнаженной». Я собрала их, сложила в конверт и сунула под свою кровать.

Я набрала номер телефона, который увидела на визитной карточке, висящей на кухонной доске для записей.

— Алло? — ответил мужской голос. — Такси Пита, чем могу помочь?

— Здравствуйте, — сказала я. — Сегодня пятница?

— Сегодня? — переспросил мужчина. — Да, цветочек, пятница. Тебе нужно такси, дорогая?

— Нет, спасибо, до свидания.

Я отсоединилась. Родители вернутся завтра — мне предстояло как следует потрудиться.

Сначала следовало заняться собой. Я налила ванну, добавив побольше пены в воду. Когда комната наполнилась паром, я посмотрела в зеркало, провела пальцами по волосам и заглянула себе в глаза.

Я стала другим человеком.

Зеркало запотело. Я написала пальцем его имя: «ДРЕЙК». Затем добавила: «ФЛОРА» и «будь храброй». Потом обвела все написанное сердечком.

Я долго смотрела на свое голое тело, гадая, был бы разочарован Дрейк, увидев его. Я провела руками по коже от талии вниз, пытаясь представить, что это он прикасается ко мне.

Я принюхалась и удивилась: почему включена духовка? Когда я спустилась, завернувшись в полотенце, оказалось, что я включила ее и оставила пустой. Запах появился из-за сгоревших кусочков еды, которые когда-то упали с противня.

Я выключила духовку и вернулась в ванную комнату. Вода была горячей, ее было много, и я пришла в восторг от того, что не позволила ей перелиться через край.

В одном из своих писем Дрейк просил мое фото в обнаженном виде. Я отказала. «И правильно сделала», — решила я, ставя ногу во все еще слишком горячую воду. Дрейк думает, что я странная красивая девушка. Если бы он увидел меня настоящую, то разочаровался бы. Тогда на пляже было темно.

Я легла в ванну, проверив руки. Могло смыться нечто жизненно важное. На этот раз на руках не оказалось ничего такого, о чем бы я не помнила.

Я вымыла волосы шампунем и кондиционером, отдраила себя мочалкой, побрила ноги и подмышки. Когда я вышла из ванной, то была розовой, словно лобстер, но благоухала иначе, чем до мытья.

С открытыми окнами дом снова начал дышать. Густой неприятный запах исчез. Воздух с улицы напомнил мне: за домашними стенами есть мир. Оттуда пахло морем, свежим ветром, пролетевшим через Атлантику.