Он был в числе первых, кто прорвался на кормовое возвышение. Последняя горстка эльфов собралась у ложа тиранши. Оргриму бросился в глаза воин в разорванной шелковой рубахе, под которой блестел стальной нагрудник. Он сражался, как дикая кошка, и насмехался над нападающими. Казалось, ничто не может убить его. В конце концов только он один и продолжал оказывать сопротивление. Рядом с воином в нагруднике на досках палубы сидела баба, одетая в черное с серебром, похожая на шаманку. Лицо ее было разукрашено, волосы — цвета спелой пшеницы. Она держала за руку лежавшего на ложе. Кто бы там ни был, от страха он закрыл лицо шелковой простыней.

Одержавшие победу тролли окружили ложе. Успех остудил боевой пыл серокожих воинов. Теперь никто не хотел умирать.

Эльф с вызовом поднял клинки.

— Идите же! Где ваше мужество?! Сто против одного, этого должно быть достаточно даже для вас.

— Сложи оружие! Я подарю тебе жизнь! — Вожак стаи испытывал уважение к этому хрупкому существу.

Было бы позором убить его. Кроме того, рана на бедре кровоточила. Дальнейшего сражения Оргрим не переживет.

Эльф рассмеялся и отбросил назад длинные светлые волосы.

— Ваша вонь оскорбляет мою королеву. Уйдите с кормового возвышения, и я не стану убивать вас, твари. А теперь я медленно считаю до трех. Это время, которое у вас остается на то, чтобы покинуть палубу. Тем, кто останется здесь, наверху, — конец.

Гран протолкался вперед.

— Этот парень сошел с ума. Должно быть, его ударило по голове!

— Один!

Оргрим раздраженно отметил, что отдельные тролли действительно стали отступать.

— Два! — Эльф слегка покачнулся. Ему пришлось опереться на роскошное ложе.

— Тр…

Боевой молот Оргрима просвистел в воздухе. Эльф сделал попытку пригнуться, но рана и долгое сражение измотали его. Массивный набалдашник угодил ему прямо в лицо. В тишине послышался сухой треск. Затем по палубе покатились окровавленные зубы. Медленно, так, словно он не хотел признавать свое поражение, эльф опустился на колени, а затем рухнул лицом вниз.

Оргрим поднял оружие.

— Это мое мясо! — хриплым голосом провозгласил он, указывая на убитого. — Он был глуп, но храбр. Берите пример! — Тролль потянул шелковую простыню.

Эльфийская баба бросилась ему на руку.

— Делайте со мной что хотите, но позвольте моей госпоже умереть спокойно!

Оргрим непонимающе глядел на нее.

— Что мне делать с бабой, которая сломается, как только я коснусь ее?

— Прошу тебя, господин, прояви милосердие!

— Милосердие? Так, как твоя королева, толкнувшая нашего короля и пленных герцогов с Шалин Фалаха в пропасть и изгнавшая мой народ из Альвенмарка? Нет, женщина. Мы многому научились у вас, эльфов. Милосердие превращает силу победителя в слабость.

— Я все для тебя сделаю!

Оргрим удивленно смотрел на эльфийку. Неужели она хочет умереть? Если он станет медлить на глазах своих воинов, это плохо скажется на его славе. Взгляд вожака упал на эльфа с разбитым лицом.

— Кто был этот мужчина?

— Олловейн, мастер меча королевы.

— Ты дашь мне кусочек от него? — почтительно спросил Гран.

Оргрим рассматривал убитого. Его имя было почти так же известно среди троллей, как и имя королевы. Князь моста Костей, Танцующий Клинок, Рвущий Плоть. Его народ дал много имен этому воину. И то, что он здесь, может означать только одно. Оргрим отбросил в сторону простыню и вгляделся в изуродованное ожогами лицо. Лоб охватывала украшенная бриллиантами диадема. Лебединая корона Альвенмарка!

Он осторожно снял с погибшей драгоценность. Затем поднял ее вверх так, чтобы мог увидеть каждый.

— Тиранша Альвенмарка мертва!

Альфадас смотрел на вершину Январского утеса на противоположном берегу фьорда. Голову каменной скалы украшала каменная корона. Она являлась вратами в другой мир. В Альвенмарке скоро начнется зима, с горечью подумал ярл. Чего бы только он не отдал за то, чтобы еще раз пройти сквозь врата!

Иногда, когда он целыми днями бродил по лесам, он поднимался к кругу камней. Отцу удалось пройти его своими силами. Альфадас с горечью подумал, что ему в этом даре было отказано, несмотря на то что он прожил среди эльфов более двадцати лет. Да, конечно, он был мечником, какого во Фьордландии еще поискать. Его учил Олловейн, лучший фехтовальщик Альвенмарка. Сколь многим был для него эльф в годы обучения: приемным отцом, учителем и другом! Большинству при дворе мастер меча казался недосягаемым. Живая легенда, белый рыцарь Шалин Фалаха. Альфадас полностью отдался своей цели — стать совершенным мечником и воином. И он настолько далеко продвинулся на этом пути, что с ним не мог соперничать ни один эльф.

Именно это и облегчило задачу Альфадасу. Он полжизни старался быть подобным эльфам и тем не менее всегда оставался сыном человеческим, над которым посмеивались. Он чувствовал ущербность, и это задевало, но только не рядом с Олловейном. Никто не мог сравниться с мастером меча, и поэтому с приемным отцом Альфадас обретал покой. Конечно, он всегда старался постичь все тонкости боя и искусства войны, но рядом с Олловейном не так горько оставаться всего лишь человеком.

Сладковато-пряный запах свежего сидра заставил видения прошлого померкнуть. Альфадас облизал губы и улыбнулся. Кое-что он сюда принес. В Фирнстайне не знали яблочного вина. Сначала воины насмехались над ним и заявляли, что он варит сок для безбородых юношей. А теперь из всех окрестных деревень приходили люди, когда в Фирнстайне отмечали Праздник Яблок.

Его взгляд скользнул по небольшой деревушке у фьорда: пара длинных домов и хижины, окруженные деревянным палисадом. Здесь даже ста семей не наберется. По сравнению с роскошью Альвенмарка это…

Нет, глупо и несправедливо сравнивать Фирнстайн с Альвенмарком. Сравнивать людей с эльфами — все равно что сравнивать детей и воинов. «Пока я рассуждаю таким образом, я никогда не стану по-настоящему одним из них», — напомнил он себе. Но в душе отдавал себе отчет, что все бесполезно. Он никогда не станет одним из них! Как бы он ни старался, понять здешних людей он не мог. Их способ мышления, их жизнь… Он отрастил бороду, чтобы походить на них. Но это все внешнее.

Когда он покидал Фирнстайн, иногда бывали моменты погружения… Когда он прятал свое слишком хорошее оружие. Когда ему удавалось имитировать грубые интонации, свойственные их речи… Но стоило людям услышать его имя, все рассыпалось. Все во Фьордландии знали историю Альфадаса Мандредсона. Он сразу становился чужим и не знал, боятся его или восхищаются им. Они просто странные, эти люди, среди которых он живет, а его душа не может к ним подобраться.