и услышал дикий звериный, с жаждой крови, крик. И сердце прыгнула в горло, он громко рассмеялся под Данносом, потому что он снова жив.

– За Хильдаборг! – взревел он.

Уцелевшие гвардейцы услышали его крик и подняли головы. Они ответили на его крик и прорубились туда, где он стоял. А пришедшие в отчаяние силы Храма дрогнули – гвардейцы пробивались к вратам Храма.

И в этот момент мятежные гвардейцы и воющие толпы горожан набросились на гарнизон Храма. Огонь уже лизал балки чердака там, куда попали огненные стрелы. Вскоре Храм будет охвачен пламенем, как и дворец, как горит и распадается вся Империя. Две опоры Валькариона рушатся, и что останется, когда их не будет?

В дрожащем свете пожара Альфрик видел изрубленные и истоптанные тела жрецов и рабов. Он узнал одно разбитое лицо и наклонился, чтобы присмотреться. Перед ним лежал мертвый Терокос. Его раны были перевязаны, тело в доспехах; он лежал там, где пал.

Что ж, по-своему Верховный Жрец был смелым человеком… Альфрик отдал ему воинское приветствие и пошел, чтобы присоединиться к бою.

Впереди нападение возглавлял всадник на большом боевом хенгисте. Даже не слыша призывающий к битве голос, Альфрик узнал Хильдаборг. Он схватил повод и отвел хегиста в сторону в то мгновение, когда рухнули врата и нападающие ворвались в Храм.

– Я велел тебе оставаться в безопасном месте! – разгневанно крикнул он. С худым, красным от пожара лицом, со сверкающими в лунном свете зелеными глазами, он стоял и смотрел на нее.

Хильдаборг рассмеялась.

– Ты по-прежнему глуп, Альфрик, – сказала она. – Разве я могла оставаться в стороне, когда ты сражаешься за меня?

Она сняла шлем. И когда наклонилась, чтобы поцеловать его, ее темные волосы упали на лицо.

В небе Даннос миновал Амарис и полетел к горизонту на восток.

* * *

Наступил рассвет, холодный и серый, полный усталости и женского плача. Альфрик стоял, опираясь на копье, на плоской крыше дома торговца Броннеса и смотрел на город. С его широких плеч свисал кожаный плащ, защищая от холодного утреннего ветра. Его осунувшееся лицо было мрачно.

К нему подошла Хильдаборг, прекрасная в холодном бесцветном рассвете. Он удивленно смотрел на нее, думая, как много женщин в ней таится. Страстная любовница в таверне, высокомерная королева, когда говорила с пленными стражниками и жрецами, дикая богиня войны в битве – а теперь эта девушка, стройная, прекрасная и загадочная, с похолодевшими от ветра щеками и о смехом в глазах – кто она в реальности? Или все они – Хильдаборг? Узнает ли он когда-нибудь?

Она коснулась его руки.

– Мы победили, – сказала она шепотом.

– Да, победили, – устало ответил Альфрик. – Кого победили? Храм пал, но дворец тоже, и в городе по-прежнему стычки и грабежи.

– Это пройдет. Победа далась трудно, но она наша. И ты, Альфрик, правитель Валькариона.

– Я… чужак и язычник?

– После этой ночи гвардия и стража пойдут за тобой в ад и назад. А остальные… – она застенчиво улыбнулась, – пойдут за мной, которая сама пойдет за тобой.

– Трудная задача. Может, слишком трудная для сына крестьянина из Аслака. – Альфрик криво улыбнулся Хильдаборг. – Она больше подходит тебе, родившейся королевой. А я продолжу свои странствия.

– Королеве, – решительно ответила она, – нужен король. Твои странствия подошли к концу, Альфрик. – Она рассмеялась чистым звонким смехом в тихом утре. – У тебя нет выбора, дорогой. Сибил неохотно признает, что Сороковая Династия, основанная «сыном язычника», будет из числа величайших. Но как ты можешь иметь сыновей без того…

Альфрик улыбнулся.

– Сдаюсь, – сказал он. – Кто я такой, чтобы противится Судьбам?

На улице хенгист, сбежавший во время мятежа от хозяина, заржал, приветствуя раннее солнце.