Хет почувствовал, что его мысли снова возвращаются к патрицианке, сидящей там, в нижнем зале. У нее должна быть причина, заставившая ее явиться сюда и путешествовать тайно на наемном парофургоне. У нее же, видимо, было достаточно средств, чтобы обеспечить себе путешествие с комфортом и безопасностью, со множеством вооруженных стражей, способных отпугнуть любую шайку разбойников.

Хет выбрался из воды, гонимый раздражением, и уселся на согретый солнцем край цистерны. Отсюда он мог видеть внутренность прохладного вестибюля и припоминать все те редкости, которые Робелин и другие исследователи таскали сюда, чтоб посмотреть, не соответствуют ли они изображениям на стенах. Многие из этих редкостей были декоративными табличками из мифенина, найденными в древних руинах или под обрушившимися стенами домов из саманных кирпичей на нижних ярусах Чарнзата. На этих табличках, если вам повезло, попадался тонкий цветочный орнамент, и множество коллекционеров в течение ряда лет сходили с ума от желания доставить их сюда, чтобы сверить с изображениями на стенах вестибюля, но ничего путного из этого не вышло. Хотя некоторые предметы довольно хорошо совпадали по форме с углублениями в стенах, но точного соответствия не было.

И тут Хет вспомнил, что единственный раз, когда патрицианка, обладавшая каменным спокойствием, проявила хоть какой-то интерес, совпал с его упоминанием об узоре на полу зала Источника. «Вот оно», — подумал он, стукнув кулаком по краю цистерны.

Он натянул одежду — задача, затрудненная тем, что с него капала вода, перебросил сапоги и халат через плечо и пошел по пандусу вниз.

Инстинкт предупредил его, как только он достиг двери в нижний зал, и крис мгновенно застыл на пороге.

Патрицианка встала и теперь, прихрамывая, шла вдоль дальней стены, время от времени останавливаясь и внимательно осматривая какое-нибудь место, предварительно нащупанное рукой. Увидев Хета, она застыла на месте; ее реакция была такой смесью испуга и нахальства, что он понял: застиг ее на месте преступления. Он поглядел вниз. На полу, прямо на пороге дверного проема, лежала тряпочка с завязанными на ней узелками — по-видимому, полоска, оторванная от платья девушки. Всего на тряпочке были три узелка, каждый последующий больше предыдущего. Шаман крисов пользовался такой веревочкой с узелками для того, чтобы выследить разбойников или найти подземные воды, а факиры — при изготовлении снадобий, отгоняющих смерть. Хранители, возможно, пользовались ими для каких-то других целей.

Хет, задумчиво покусывая губу, прикинул возможные варианты решения. Он знал, что патрицианка молода. И если она из числа Хранителей, то все равно ничего не сумела сделать ни для собственного спасения, ни для спасения своих людей. Значит, есть шанс, что она еще плохо владеет ремеслом Хранителей, а у самого Хета вовсе нет времени торчать тут слишком долго. Он наклонился и отшвырнул тряпку с порога.

Ничего не случилось, во всяком случае, ничего такого, что можно было заметить. Он взглянул на девушку и увидел её изумленные глаза. Видимо, она ожидала других последствий, но не дождалась.

— А зачем она? — спросил Хет.

Девушка насторожилась.

— Что ты имеешь в виду?

Как попытка исчерпать инцидент это никуда не годилось, и Хет потерял остатки терпения.

— Ладно… Хочешь держать при себе свое бабское колдовство, валяй, держи! Но сначала покажи, что ты тут нашла.

— О чем ты болтаешь? — попробовала она его оборвать но было ясно, что она испугалась и что его догадка верна.

Хет отшвырнул бурнус и сапоги и быстро подошел к ней. Он сказал:

— Ты что-то принесла сюда. И это что-то сейчас у тебя.

Она попятилась в страхе.

— У меня ничего нет! Ты просто спятил!

Патрицианка была на удивление сильна, но еще не успела оправиться от ушибов. Короткая схватка окончилась тем, что он прижал ее к полу. Ему удалось уклониться от удара кулаком, который, попади он в цель, мог оказаться очень болезненным. Во внутреннем кармане ее мантии он нащупал какой-то плоский предмет. Вытащив его оттуда, Хет откатился подальше, вскочил на ноги и начал сдирать обертку из серой материи.

Патрицианка с трудом поднялась, осыпая его ругательствами, пожалуй, слишком живописными для жительницы верхних ярусов города.

— А я-то думал, что ты защищала только свою честь, — сказал Хет. Последний слой тряпки развернулся, и Хет, только глянув на древнюю реликвию, сразу отказался от намерения и дальше дразнить девушку.

Это была тонкая мифениновая декоративная пластинка, в которую так, что швов не было видно, были вделаны длинные тонкие полоски то ли из стекла, то ли из хрусталя. Кристаллы вспыхивали различными цветами: сначала красным ярким и живым, потом солнечно-желтым, а затем более темными — зеленым, синим, почти черным, а потом опять красным. Пластина имела неправильную форму, хоть и близкую к квадратной.

Хет прошел почти весь зал и уселся на краю углубления в полу. Патрицианка прихромала за ним и дала ему сильного пинка в спину. Он вскрикнул и обернулся к ней. К счастью, удар не пришелся в почки — может, она промахнулась, может, и просто не целилась в них.

— Ты меня с ног сбил! — У нее бешено горели глаза, но она все еще придерживала свою разорванную и развязавшуюся чадру, закрывавшую нижнюю часть лица. Сделав неожиданный выпад, она попыталась выхватить у него украшение.

Он оттолкнул ее, чтобы помешать этой попытке.

— Тебе же все равно пришлось бы показать мне эту штуку, милашка, если ты не хочешь, чтоб наша поездка осталась чистой потерей времени. А там, на дороге, уже валяются несколько мертвецов, которым такое дело вряд ли пришлось бы по вкусу.

Девушка села на пол и сорвала чадру, швырнув скомканную кисею в яму. Та медленно спланировала на каменный пол, демонстрируя, что швырять такие вещи в приступе гнева не слишком эффективно.

— Если ты раньше не знал, что я женщина, то теперь-то наверняка обнаружил это, — проговорила она с горечью.

— А я и раньше знал.

Ее рот перекосило презрение.

— С какого ж это времени?

Он подумал, не сказать ли ей, что угадал это еще при первой встрече у фонтана на площади, но если они наконец-то стали говорить откровенно, то вряд ли стоит начинать с новой лжи.

— По голосу. Да и такую стрижку я видел только у женщин с верхних ярусов.

И уж если говорить по правде, то юноша из нее получался странный тощий какой-то, зато как девушка, стройная и с точеными чертами лица, она была хороша. Кожа у нее была светлая, что у патрициев свидетельствовало о недавнем вхождении в сословие; надо думать, происходила она из Третьего яруса. Густой же загар получен от длительного и частого пребывания на открытом воздухе.

— А почему ж ты тогда ничего не сказал?

— Какое мне дело до твоей личной жизни?

— Моя личная жизнь тут ни при чем. Какой дурак будет таскать на себе чадру, если только не обязан это делать? — Она нахмурилась и провела ладошкой по коротко остриженным волосам, как будто чувствовала себя очень неуютно без головного платка. — И откуда ты знаешь, какие прически носят патрицианки?