Судя по его заплетающемуся языку, Энди уже успел набраться. Быстро же у него получилось! Никогда раньше я за ним такого не замечал. И всего-то второй кувшинчик начали…

— И что было дальше? — вполне сочувственно поинтересовался Гвен.

«Хороший все-таки Гвен человек, — подумал я. — Знает, когда можно пошутить, а когда его шутки совершенно неуместны».

— А ничего. Больше я ее никогда не видел. Правда, встретил один раз земляка, и тот рассказывал: замуж она вышла за сына мельника, детишек у них трое уже тогда было, а сейчас и не знаю, сколько… — Энди вздохнул, надолго приложился к кружке, вытер ладонью рот и продолжил: — Но понимаешь, какая штука, Гвен. Встреть я ее сейчас, и скажи она мне — останься, и я останусь. И детей ее своими считать буду. И-э-эх! — протянул он, решительно осушив кружку до дна.

Нам только и осталось что его поддержать.

— А скажи, капитан, — обратился Энди уже ко мне, — вот если бы ты встретил такую женщину, о которой мечтал всю жизнь, смог бы ты ради нее бросить все?

Глаза Энди смотрели на меня требовательно. Сейчас, на земле, мы почти равны. Равны до того момента, когда корабль не взмоет в небеса. На корабле я капитан, и любое мое слово закон, и там уже не будет дела до того, что я знаю Энди ровно столько, сколько моя жизнь связана с небом. Что однажды он спас мне жизнь и что, если бы не он, не сидеть мне здесь, в корчме Чеджура. Энди тоже все понимает отлично, и ему в голову не придет сказать что-нибудь подобное там, на палубе «Небесного странника». Но это на палубе, а сейчас мне необходимо ответить.

Плюнуть на все, чтобы остаться рядом с любимой женщиной? Небо, мечты и все остальное? Конечно, все в этой жизни имеет свою цену, и если передо мной станет выбор… Умеет же он задавать вопросы, на которые очень сложно ответить, а отвечать надо!

— Не знаю, Энди. Честное слово не знаю. Наверное, у меня просто не было такой ситуации, и потому я не знаю. Знаю одно: мне очень не хочется в нее попадать.

За соседним столом раздался игривый женский смех, славный такой, от него даже мурашки по спине пробежали. Обернувшись, я обнаружил, что обладательница славного смеха и сама выглядит замечательно. Роскошная грива темных волос, перехваченная на лбу тонким золотым обручем с синим, искрящимся камешком. Огромные глаза, черные и многообещающие. И глубокий вырез, где от смеха колыхалось то, за что так и хочется взяться, чтобы почувствовать приятную упругость.

Но не мне этот смех предназначен, да и пялиться на красотку долго нельзя, потому что рядом с нею и двумя ее подругами сидят мужчины. Я бы и сам не потерпел, если бы женщину, находящуюся в компании со мной, кто-нибудь долго и с вожделением рассматривал.

— Ну ладно, парни, — заявил я. — Еще кувшинчик, и пора нам на борт «Небесного странника». Наверное, не в самый удачный день мы заглянули в «Гордость Чеджура», так чего здесь задерживаться, ведь завтра с рассветом нам предстоит отправиться в Орегано.

Мы совсем уж собрались уходить из корчмы, когда в нее вошли новые посетители. Четыре человека в дорожной одежде, и среди них дама. Не девушка, не молодая женщина, а именно дама, по-другому ее не назовешь.

Высокая, стройная, в синем, с золотистой отделкой платье и шляпке с небольшой полями, настолько маленькой, что, казалось, она удерживается на голове только чудом. Лицо можно смело назвать красивым, если бы не его выражение — холодное, как маска.

Остановившись у самого входа, дама обвела взглядом зал, одновременно стягивая длинные, почти по локоть перчатки, блеснув каменьями на нескольких перстнях. Платье обтягивало ее стройную фигуру так плотно, что сразу напрашивалось сравнение со второй кожей. Но будь она полностью прикрыта плащом, узнать о ее благородном происхождении легко можно было бы и по ее поведению. Манера высоко держать голову, небрежные жесты рук, и самое главное — взгляд. Такой взгляд не может себе позволить дочь или жена даже очень богатого купца или чиновника. Именно им она и обвела зал, позволив себе едва уловимую презрительную гримаску.

В корчме к тому времени оставался единственный свободный стол. Ну и второй сейчас должен освободиться, поскольку мы имели твердое намерение ее покинуть, а к нам за весь вечер никто так и не подсел.

К новым посетителям кинулся хозяин корчмы, кланяясь еще на подходе. А в самой зале воцарилась почти полная тишина, поскольку внимание всех было приковано к вновь прибывшим. Лишь женщины перешептывались, оценивая наряд и внешность той, что одна затмила их всех сразу. Ну а мужчины… мужчины делали то, что они всегда и делают, когда их обводит взглядом такая красотка: спешно натягивали на лица мужественное выражение, разглаживали усы, расправляли плечи или попытались как бы невзначай продемонстрировать свой достаток перстнем, золотой цепью или тканью, пошедшей на пошив наряда. Только совсем уж пожилые или плюнувшие на себя быстро переключили внимание на стоявшие перед ними емкости с пивом, вином или ромом.

Три спутника дамы — в двух из них угадывались опытные воины, ставлю золотой нобль против медной клипы, — телохранители, — быстро передвинули уже накрытый парадной скатертью стол чуть в сторону. Дама, все еще сохраняя на своем лице полупрезрительную гримасу, заняла место во главе стола, так что за ее спиной оказался простенок между двумя окнами. Тот, что выглядел старше остальных, присел рядом, а двое других уселись по разные стороны стола друг напротив друга.

«Ну и ладно, — решил я. — Полюбовался таинственной красавицей, можно и возвращаться. Перед сном немного помечтать о том, как нам с ней было бы хорошо вдвоем в одной постели и спать, завтра вставать рано».

Вернулся Гвен, на время покинувший корчму для того, что время от времени необходимо каждому, в том случае, если живот полон жидкости. Удивительно, но даже за столь короткую отлучку он успел набраться интересных новостей. Правда, начал разговор не он, а Энди, заявивший:

— Эх, была в моей жизни парочка красавиц и похлеще! Вот помню…

Дальше он продолжать не стал. Видимо, на этот раз ему не хватило фантазии или духу, да и голос у него не показался мне убедительным. И правильно, сложно представить такую красавицу рядом с ним. И не потому, что он уродлив, нет — слишком уж разного полета птицы Энди и дама в шляпке.

Хотя пойми их, благородных леди. Иной раз, оказавшись там, где их никто не сможет признать, начинают такое вытворять!.. Ни за что бы не поверил, если бы не рассказы тех людей, чьим словам можно доверять безоглядно.

Гвен довольно скептически взглянул на Энди, но, тем не менее, не стал пользоваться возможностью лишний раз позубоскалить над дружком, или пожалев его, или же спеша поделиться услышанной новостью.

— Интересные дела творятся в Чеджуре, — начал он. — Оказывается, недалеко от него нашли золото, причем много.

Так вот оно в чем дело! Теперь становится понятным, кто эти люди за столом напротив, поначалу принятые мною за бортников. То-то все они как на подбор выглядят не собирателями меда, а бывшими разбойниками с большей дороги, внезапно решившими встать на праведный путь. Бортники — народ особый, постоянная близость с пчелами накладывает на них свой отпечаток.