Постепенно в 1930-х годах сотрудничество СССР и Германии стало сворачиваться. И происходило это на фоне того, что у руководства Красной армии, в частности К. Е. Ворошилова, крепла убежденность в нашей силе и превосходстве над немцами. В определенном смысле это было не чем иным, как головокружением от успехов. Опыт воздушных столкновений в Испании подготовил почву для веры в то, что в воздухе мы продвинулись далеко вперед по сравнению с немцами. Этому способствовало и проведение масштабных военных учений – так называемых Больших Киевских маневров в 1935 году.

Основной причиной сокращения сотрудничества СССР и Германии стал не приход к власти Гитлера, как считают многие. Рейхсканцлер, по ряду свидетельств, изначально пытался делать миролюбивые жесты в сторону Советского Союза. Будучи ярым антикоммунистом, в то же время он осознавал важность экономического сотрудничества с нашей страной. Но ситуация в экономике сильно повлияла на бюджет рейхсвера, и на финансирование проектов за рубежом денег попросту не осталось. Кроме того, СССР к тому моменту стал импортировать меньше. По мере развития собственной промышленной базы потребность во внешних закупках оборудования снизилась.

Наступил 1939 год. Был подписан пакт Молотова – Риббентропа. В этом же году В. М. Молотов в докладе о внешней политике правительства на заседании Верховного Совета СССР 31 октября произносит следующие слова:

Поскольку западные демократии не горели желанием помогать нашей стране, СССР намеревался использовать возможное сближение с Германией для удовлетворения своих потребностей в высокотехнологичном оборудовании.

Сотрудничество это, как известно, выражалось в поставках сырья в обмен на оружие. А. Байков приводит в качестве примера факт покупки у Германии плавучего крана, с помощью которого монтировалась батарея, защищавшая Кронштадт. И подобных случаев использования современного оборудования было немало.

Немецкие технологии и оборудование использовались нами все четыре года Великой Отечественной войны. Разработки Германии применялись в производстве вооружений и боеприпасов, машиностроении и оптике, химии и металлургии. Все это дает основания как минимум поставить под сомнение утверждение о том, что «фашистский меч ковался в СССР».

Долгие годы о советско-финской войне в отечественной историографии предпочитали не вспоминать. Неслучайно ее называют «забытой». Хотя события того конфликта были подробно задокументированы в многочисленной литературе – очерках, воспоминаниях, сборниках (вспомним, например, двухтомник «Бои в Финляндии», изданный в 1941 году).

Многие историки связывают это, во-первых, с тем, что война между СССР и Финляндией произошла непосредственно накануне Великой Отечественной. А в советской историографии, как и в официальной пропаганде, было принято возвеличивать последние и самые важные успехи, будь то военные победы или же достижения на трудовом фронте. Так что после нападения Германии на Советский Союз в 1941 году события советско-финской войны, как и советско-японский конфликт, сразу же отошли на задний план. Одновременно они обрастали множеством мифов, которые живы и по сей день.

Люди предпочитают находить простые ответы на очень сложные вопросы. Когда речь заходит о советско-финской войне, то и обыватели, и многие историки, в общем-то, единодушны. Это был акт неприкрытой агрессии – не что иное, как знаменитая, потом уже введенная в исторический оборот красная экспансия. Но действительно ли о тех событиях можно говорить лишь в таком ключе?

Чтобы ответить на этот вопрос, прежде всего нам нужно взглянуть на советское геостратегическое пространство и ситуацию на северо-западных рубежах страны.

Проблема была даже не столько в сухопутной границе (близость Финляндии, лимитрофные Прибалтийские республики). Хотя некоторые считают, что финны могли бы обстреливать окрестности Ленинграда. Однако главная сложность заключалась в том, что весь Балтийский флот фактически оказался в ловушке – он был заперт в Кронштадте.

Так что целью СССР было добиться военным путем того, чего не удалось сделать мирным, – обеспечить безопасность Ленинграда, который находился в опасной близости от границы. В случае начала войны, в которой Финляндия была готова предоставить свою территорию врагам СССР в качестве плацдарма, город неминуемо был бы захвачен в первые дни или даже часы.

При изучении истории советско-финской войны военно-морской аспект зачастую не учитывается. Военный историк и писатель Б. К. Иринчеев обращает внимание на то, что зимой Кронштадт замерзал и финны могли заминировать самое узкое место Финского залива в южном направлении от полуострова Порккала. Чтобы расширить свою сферу влияния на Балтике и действительно обезопасить северо-западные рубежи, Советский Союз должен был получить военные базы в Прибалтике. Или, можно сказать, вернуть то, что когда-то входило в Российскую империю и обеспечивало безопасность границы.

Также не следует забывать, что советско-финской войне предшествовало пять раундов переговоров. По мнению историков, этот процесс затягивали обе стороны, чтобы успеть сосредоточить силы для военной операции. Считается, что план непосредственной войны против Финляндии был принят в Москве только 29 октября 1939 года. То есть на подготовку кампании времени было катастрофически мало.

Поспешность и непродуманность подготовки советских войск к боевой операции свидетельствуют и в пользу того, что война с Финляндией могла произойти вследствие резкого изменения ситуации в Европе в 1930-х годах. В. Р. Барышников пишет, что «Германию в высшем военном командовании СССР определенно стали видеть в качестве одного из наиболее вероятных противников, а Финляндию четко рассматривать в немецкой коалиции в виде возможного военного союзника».[7]

Некоторое время назад в околоисторических кругах получило распространение утверждение, что война с Финляндией стала своеобразной местью товарища Сталина белым финнам за поражение, которое потерпели красные финны во время их местной гражданской войны, бушевавшей одновременно с Гражданской войной на территории нашей страны. Действительно, в советских книгах, газетах, листовках того времени, да и в работах, которые выходили в эмиграции, постоянно встречаются наименования «белофинны», «финская белогвардейщина» и т. п.