Шрифт:
Интервал:
Закладка:
11. Бордоский дог: явно еще один из тех, кто пытается обосноваться в Париже, но бордосец остается бордосцем!
12. Йоркширский терьер: он хорош. Ну конечно, не так хорош как я, не надо преувеличивать.
Собаки являются единственными животными, не приматами, которые смотрят людям прямо в глаза.
Я услышал, как Анна говорила это Хьюго. В действительности мы как люди. Поэтому кошкам надо себя хорошо вести. От эмоций у меня слезы навернулись на глаза. Но эмоции меня утомляют. Значит, я засыпаю.
Внимание, сегодня день странной традиции. 1 апреля люди шутят друг над другом и приклеивают рыбу на спину друг другу. Поэтому Роман, самый младший в семье, прилепил мне на шерсть рисунок рыбы. Все смеялись. И я тоже, до тех пор, пока из-за скотча, державшего рисунок, у меня не вырвали клок шерсти. Теперь я почти голый.
Сегодня ночью я испугался. Во время моего сна послышался страшный шум, как будто бомба взорвалась. Потом появился ужасный запах. От него я проснулся. На самом деле я просто пукнул.
Чип, Дейл и я заключили соглашение: я открываю им клетку, когда людей нет дома, взамен они взбираются ко мне на спину и открывают шкаф с сухим кормом.
Вот что забавляет Хьюго: он берет пустой пакетик из-под чипсов и закрывает его так, чтобы я поверил, что в нем есть еда. Я в это верю, я машу хвостом, я облизываюсь. Каждый раз я попадаюсь на эту удочку. Иногда я спрашиваю себя, не слишком ли я наивен? А может быть, у меня слишком короткая память.
С момента моего появления в доме Анна изводит меня вопросом: «Кто хороший песик, ну кто же хороший песик своей мамочки?» Откуда я знаю. Я же не секретный агент, чтобы все знать.
Мне хочется кого-то полюбить.
Я попытался было полюбить свою игрушку, но мне помешали. Я не знаю почему. Как жаль. Вот честно-честно.
Поскольку игрушка не подошла, то мне надо кого-либо подцепить…
Меня утомляют даже мысли на эту тему. Пойду-ка я посплю.
И где же флиртуют в Париже, если вы собака?
Человеческая раса завязывает романы на работе, в Интернете или по телефону (эти люди такие не романтичные), а где же знакомиться нам, собакам?
Лично мне поиск родной души по барабану, мне хочется лишь провести приятно время, ведь я же собака. Я не говорю, что не верю в любовь, я тоже видел фильм Красавица и Чудовище, но собаки меньше зациклены на этом.
Думаю, что проблема Парижа, как и любого другого большого города, – это знать, где и как я могу встретить свою собакодевочку.
Все мы, несчастные животные на поводках, имеем только свой взгляд, свой sex appeal и свой хвост (и не надо смеяться). Вот что я надумал. Я пойду спать. Сон – это всегда отличный выход.
После ночи, длившейся восемнадцать часов, я снова готов говорить о любви.
Чтобы познакомиться с собакодевочкой, конечно, есть парки, леса, крючки у булочной, за которые привязывают собак. Однако я могу заверить, что нам не так-то легко познакомиться. Иногда я вижу желанную цель, но оп, мой поводок натягивается и мой объект любви удаляется от меня, даже не приблизившись.
Все это делает меня печальным, и мне пришло в голову написать поэму мэру Парижа:
«Анна, моя дорогая Анна, моя сестра Анна, что ты видишь, что происходит?
Ничего не происходит, это нормально.
Я собираюсь умирать (на самом деле я не собираюсь умирать, я хотел написать “тошнить”, но мне кажется, что это менее поэтично).
В Париже мы, псы, не можем найти себе подруг.
Мы умоляем тебя, о политик – мой друг.
(Я хотел написать “политиканка”, но мое моральное чувство сказало мне, что этого надо избежать.)
Дай нам места, чтоб мы бегали без поводков,
И любовь зарождалась без паспортов.
Разреши нам заниматься любовью свободно,
И тогда мы не будем голодными.
P.S.: если бы ты могла еще сделать что-то для бригады по уборке собачьих отходов, это было бы отлично, Анна.
Знаешь, что я делал сегодня? А вчера? А позавчера?
Я смотрел в потолок. Меня это утомило. Тогда я заснул.
Мне НИКОГДА не хочется играть в мячик. А потом Анна спрашивает: «Кто хочет мячик?» – и вот я понимаю, что мне хочется получить этот проклятый мячик. Да, я быстро меняю свое мнение. Я же собака.