Девушка прикусила губу, понимая всю смехотворность попыток оправдаться. В любом случае, она не сможет отправиться домой прямо сейчас, зачем тогда запрещать себе цепляться хоть за что-то, что может помочь ей не сойти сума в этом мире?

— Я наберу воду. — Поспешно отвернулась она, когда очередь дошла до брюк.

Пока Агата крутилась с вентилями, Вильгельм уже полностью разделся, подошел к ней сзади, коснулся плеча. Она напряглась, и мужчина, почувствовав это, чуть отступил:

— В тумбочке мыло и губка. Ты обещала помочь.

Девушка облегченно бросилась к тумбочке, беря принадлежности.

Вильгельм тяжело опустился в воду. Прислонился спиной к стенке ванны, раскинул руки по обеим сторонами, устало прикрыл глаза. Вода окрасилась багряным.

Агата дрожащими руками проходила по его телу губкой, каждый раз боясь увидеть под якобы чужой кровью открытую рану. Тело дракона было совершенно. Мускулистый, широкоплечий, словно вылепленный скульпторами. Его глаза были по-прежнему закрыты, и она осторожно вымыла его лицо, окатила водой волосы.

Но чем больше она проходила по изгибам тела, тем сильнее учащалось дыхание дракона. Он лежал неподвижно, словно притаившийся хищник. Агата невольно почувствовала искушение. Было приятно скользить губкой, заходя дальше, чем следовало. Прикасаться, словно бы случайно, к его груди, заставлять желать ее.

Она с трудом подавляла себя, чтобы не коснуться губами его губ.

— Нужно слить воду. — Тихо проговорила девушка, и собственный голос показался хриплым и чужим.

Но Вильгельм не вставал, и пришлось наклониться, чтобы дотянуться до пробки.

Сильные руки обхватили ее в тот самый момент, когда ей удалось выдернуть затычку. Она охнула, но сопротивляться не стала. Горячие губы прижались к шее, руки скользнули по талии. Дракон утянул ее, усаживая сверху.

Агата почувствовала его возбужденный член совсем рядом с лоном. От близости перехватило дыхание. Внизу живота сладко заныло, а знакомое зудящее чувство вспыхнуло в груди особенно остро.

Вильгельм осторожно размотал цепь поводка, отстегнул. Затем потянул вверх промокший насквозь топ. Как только все это полетело на пол, обхватил губами сосок.

Девушка выдохнула от мучительной ласки и поерзала на его бедрах. Дракон целовал ее грудь, слегка покусывая за соски, скользил руками по талии, чуть сжимал ягодицы.

Между ног пульсировало от желания, и это заставляло Агату стонать и двигать бедрами. Юбка мешала, за что была безжалостно порвана Хелвином и выкинута прочь.

— Пожалуйста… — Прошептала она.

Ощущение пустоты сводило с ума, и до безумия хотелось, чтобы он оказался в ней.

— Что это такое? — Тихо спросила она, указывая на кулон.

Хозяин вновь включил воду и, ничуть не смущаясь, принялся смывать с себя и Агаты следы недавней близости. Его член все еще был возбужден, словно не было разрядки, но в движениях отсутствовал напор или попытки раззадорить и взять ее снова.

— Камень? Всего лишь проклятье нашего рода. — Мужчина таинственно улыбнулся.

— Он волшебный? — Агата закусила губу, чувствуя, как от его улыбки перехватывает дыхание.

Да что же это с ней!

Вместо ответа Вильгельм тяжело вздохнул и начал говорить. Но рассказывал он совсем не про волшебные свойства таинственной побрякушки:

— Люди и Драконы способны давать общее потомство. Смески, или, как их называют еще, полукровки — не обладают способностью к обороту, но, в отличие от самих Драконов, наделены удивительно сильным магическим даром и, в зависимости от древности рода породившего их дракона, могут обладать особыми талантами… При этом, если не разбавлять кровь человеческой и дальше — то через поколение, два или три, способность к обороту восстанавливается, правда владение магией становиться хуже, но смысл в том, что полукровки — это весьма большая часть нашего общества.

— А причем здесь…

Агата вспомнила раздел из «Прав и обязанностей» про потомство и мысленно содрогнулась. Какие дети, ей всего девятнадцать! Нужно как-то осторожно узнать про предохранение, принятое в этом мире.

— Несколько сотен лет назад моя несколько раз «пра» бабка пошла на адюльтер с привлекательным полукровкой. Она забеременела. Ребенок должен был родиться без возможности превращения. Это выдало бы измену с головой, а муж, тогдашний достопочтимый Хелвин, был ревнив и несдержан в гневе. Отчаявшаяся женщина прибегла к колдовству. Она была умна и невероятно талантлива и, как гласят семейные предания, обратила свои кровь и слезы в камень, который мог преобразовывать магию в телесную трансформацию. Причем такую, что обратившийся становился по силе и мощи равным нашему роду.

— Так значит тот грабитель… — Агата вспомнила глупые смешки нашедшего кулон мужчины и его фанатичное выражение лица.

— Был полукровкой. — Согласно кивнул Вильгельм. — Трансформацию он получил, вот только толку от пары крыльев, если никогда не летал? Перегрызть ему горло было слишком уж просто.

Агата вспомнила свой ужас при виде пары огнедышащих тварей. Как она чуть не бросилась обнимать хозяина, когда поняла, что тот вернулся живым.

— Я так волновалась… — Девушка тряхнула головой, сбрасывая наваждение и поспешно меняя тему. — Ты… вы… — от переживаний она запуталась в обращении, — почему тогда вы сказали, что это проклятье?

Что плохого в том, что бы иметь пару крыльев? Быть большим, сильным существом, способным разделаться с врагами одним движением клыкастой пасти. В голову закралась крамольная мысль, примерить украшение. Сможет ли и она стать драконом?

— Обращайся на «ты», когда мы наедине.

Вильгельм невозмутимо встал, ничуть не смущаясь своей наготы, достал с одной из полок огромное пушистое полотенце и накинул его на плечи Агате, обхватывая, заворачивая, словно ребенка.

Девушка только и смогла, что испуганно вскрикнуть, когда сильные руки подняли в воздух. Она теснее прильнула к хозяину, почему-то опасаясь, что он ее уронит.

— Измену все же не удалось скрыть. — между тем заговорил Хелвин. — Достопочтимый узнал о неверности жены и убил ее вместе с нерожденным ребенком. Умирая, женщина прокляла его. Проклятье было такой силы, что пало не только на убийцу, но и на их общего первенца, и на все грядущие поколения рода.

— И в чем оно заключается?

Вильгельм не ответил, лишь положил ее бережно на свою огромную кровать и принялся вытирать полотенцем, как куколку. Она невыдержала, прыснула от пришедшего в голову сравнения.

— Ты говорил, что надо поесть и выспаться.

Дракон приподнял одну бровь, улыбнулся по-мальчишечьи шкодливой улыбкой, так не вязавшейся с грозным образом. Агата впервые задумалась о том, сколько же ему лет на самом деле?

— Я начну с десерта.