Сержант, похоже, внимательно за нами наблюдал, а заметив, в каком Фёдор находился душевном состоянии, вызвал начальство, я видел, тот ходил звонить в сторожку КПП, потом вернулся обратно на лавку. А вскоре послышался звук мотора машины, у КПП встал «козлик», и пешком, выйдя, к нам направились командир полка и особист. Идти им было недалеко, мы стояли в пятидесяти метрах.

– Фёдор, представь своего гостя, – велел, подходя, комполка.

– Товарищ подполковник, – официально обратился к комполка тот. – Разрешите представить… Фёдора Палкина. Он – это я, только из будущего. Я там умер совсем старым и оказался в теле этого корейского мальчишки. Это действительно я, я проверил.

На меня уставились два ошарашенных взгляда, на что я смущенно развёл руками и согласно кивнул, подтверждая.

– Здорова, батя, сто сорок лет не виделись.

Фёдора я прекрасно понял, тот был настолько ошарашен свалившимися на него новостями, что тому требовалось просто с кем-то посоветоваться, и батя для этого вполне годился. Это особист был новенький, всего два месяца в полку. Правда, при этом успел заработать репутацию правильного мужика, но со своими тараканами в голове, видимо работа влияла. Он всегда на работе, даже когда расслабляется в компании.

– Что за чушь? – сказал батя, быстро взяв себя в руки.

– К сожалению, не чушь, – сказал я. – Хочу сразу поздравить, через неделю у вас, Юрий Алексеевич, родится внучка. Надей назовёте. В пять лет её собьёт мотоциклист на дороге, и на всю жизнь она останется хромой и из-за этого несчастной в жизни. Проследите, чтобы этого не допустить.

– Хм, вот как? А обо мне что скажешь?

– Погибнете в пятьдесят девятом при опробовании новой машины, пришедшей в полк, «миг-двадцать один». Двигатель отказал, а катапультироваться вы отказались, до последнего пытались спасти машину. Я на похоронах не был, за год до этого происшествия был переведён в другой полк. В Крыму он стоял.

Особист стоял и слушал всё, казалось бы, с отстранённым видом, но я знал его эту привычку, тот всё фиксировал. До каждого слова, движения и мимики. Вот тот и подал голос:

– А моё будущее знаешь?

– Капитан Соломин, кажется? – хмурясь, вспоминая всё по этому офицеру, сказал я. – Вы у нас человек новый, прослужили недолго. Были убиты. Потом прибыл новый особист, старший лейтенант Осокин.

– Из особого отдела корпуса, знаю такого, – кивнул капитан. – Когда меня убьют и как? Это известно?

– Известно ли? – усмехнулся я. – Да полк неделю потом на ушах стоял, столько слухов было. Ушли в лес, по своим делам. Пропали, прислали солдат, прочесали лес и нашли тело, заваленное ветками. От охраны аэродрома удалось узнать, что удар первый в спину был, ножевой, а потом ещё с десяток ножевых ударов, и горло перерезали. Говорят, не профессионал бил, неврастеник какой-то. Мясник.

– Когда это произошло? – играя скулами, спросил тот.

– Э-э-э. Шестнадцатого августа… Это?.. Сегодня, получается?

– Придушу гада.

– В чём дело? – повернулся комполка к особисту.

– Это служебные дела. Я с моим агентом сам справлюсь. Нашёл, значит, лёгкий путь, скотина, – прошипел тот со злостью.

– Возьми солдат из аэродромной охраны.

– Ни к чему, – отмахнулся тот. – Хотя своим позвоню, приедут и подстрахуют. Встреча у нас через час назначена, в лесу. Товарищ подполковник, вы пока, хм, второго Фёдора в нашей служебной квартире поселите, у Палкина жена молодая, стеснит, а вечером все вместе соберёмся и более предметно пообщаемся. А сейчас извините, меня ждут неотложные служебные дела.

Капитан почти что убежал, а комполка сказал, кивнув в сторону военного городка:

– Идём, если не против.

– Нет, вещи со мной, да и вспомнить молодость хочется. Сколько тут не был. Кстати, забыл, в следующем году у инженера полка сын утонет, купался. Что там случилось, точно неизвестно, может, ноги свело, но жена у него с ума от горя сойдёт, повесится, детей-то они больше не могут иметь, а Бочкин сопьётся в край, со службы будет уволен.

– Да что ты говоришь? – расстроился подполковник, пока мы шли к КПП. – Постараемся не допустить. Когда это произошло?

– День рождения жены тринадцатого июля. Значит, пятнадцатого. Бочкин считал, что сына убили.

– Ещё есть что из такого?

– Из срочного: когда на берегу залива будут копать берег, чтобы сделать пляж для жителей нашего городка, экскаватор, что снимал слой, зацепит авиабомбу времён войны. Будет взрыв. Погибнет экскаваторщик и двое солдат строительного батальона, ещё трое пострадают. Это через три дня случиться должно.

– Понял. Сапёров вызову. Ещё?

– Две машины будут разбиты в этом году, в одном случае техник виноват. Не уследил, что силовой каркас дал трещину. Машина развалилась от нагрузок, лётчик, лейтенант Бадов, погибнет. Во втором случае электрика вырубилась в полёте, лётчик сажал машину на ручном управлении. Рация не работала, и он не слышал ваши приказы покинуть машину, не хватило места для посадки, поздно сел, врезался в пожарную машину. Полыхнули обе. Трое солдат пожарной команды погибли, а водитель успел выскочить из машины. Только ожоги получил. Его и сделали виноватым. Нарушил инструкцию, перекрыл полосу, хотя находился за её пределами.

– Кто пилотировал?

– Майор Барсуков.

– Начштаба? Плохо. Это всё?

– Из серьёзного да. Разве что капитан Лукин напишет анонимку на капитана Базеева в КГБ. Так МГБ называться будет.

– Они же друзья?!

– Женщину не поделили. Это через два года случится. Базеев на зону загремит. Пять лет отсидит за то, что не совершал, мы с ним в восьмидесятых встречались, он на Севере работал, вертолётчиком у газовщиков, вот он и рассказал эту историю. Только на Лукина он не злился, тот погиб во время боевого вылета во Вьетнаме. А та девушка женой его стала, а как вдовой оказалась, уехала на родину, больше о ней не слышали. Лукин Героя посмертно получил. Один против семи американцев, сбил четырёх. Последнего тараном. Не давал прорваться к нашим бомбардировщикам. Потерял ведомого и один бился, не струсил и не отступил.

– Одни плохие новости. Хоть одна хорошая есть? – спросил тот, садясь на место водителя.

Сегодня батя был сам за рулём, капитан убежал на своих двоих, так что, прихватив вещи, я устроился на заднем сиденье. Фёдор сел спереди. После этого батя, развернув «козлик», погнал в сторону служебной гостиницы, что была на территории военного городка. Я же, чуть подавшись вперёд, громко сказал, чтобы услышали:

– Хорошие новости тоже есть.

– Вечером поговорим, когда Соломин вернётся, – не отвлекаясь от управления, сказал батя. – Тот велел пока без него не начинать.

– Добро.

Когда мы остановились, батя отправил Фёдора на аэродром, у того были дела по службе, а сам провёл меня в фойе гостиницы и велел выделить бронь, заселив меня в ней. Мы стояли у стойки администратора, и пока служащая, жена одного из офицеров, заполняла бланк постояльца, батя вдруг спросил: