И тут я припомнил…

— Миша! — окликнул я.

— А?.. — несколько рассеяно отозвался Миша. Он пристально изучал что-то между валунами.

— Я вот помню, Шерлок Холмс мог по длине шага определить рост человека. Это ведь и ты умеешь, да?

— Умею, — Миша выпрямился. — Чего тут особенного?

— А ты знаешь, какого роста Скрипицын?

— По официальному описанию его рост — один метр шестьдесят семь сантиметров. Невысокий, но плотного сложения — того, которое называют атлетическим. А ты хочешь сказать… — Миша перенёс внимание на следы хороших сапог. Я ждал, и сердце у меня колотилось и ухало так, что мне было странно, как Миша этого не слышит. Я мучительно соображал, какого же роста Гришка. Отец был богатырём, за метр восемьдесят, но Гришка, надо сказать, не выглядел многим ниже, чем он. То есть… — Интересно! — перебил мои размышления Миша. — Рост человека в этих сапогах выходит никак не меньше метра семидесяти пяти. Я бы сказал — ближе к метр семьдесят восемь, если я правильно все сосчитал… — он прищурился на меня. — Выкладывай, до чего ты дотумкал?

— Я… — я запнулся. — Пока ни до чего особенного. Но мне стало интересно…

— Кстати, этот человек, по всей видимости, нёс на плечах какую-то тяжесть, — сообщил Миша. — Видишь, как глубоко вдавлены его следы, особенно задники? И был он здесь позже Петько — его следы перекрывают следы Петько. Но если это не Скрипицын — то кто это? Выкладывай, если знаешь — дело нешуточное!

— Погоди… — слабым голосом проговорил я. Итак, здесь был Гришка, никаких сомнений. И позже Петько. И с тяжестью на плечах. Тяжесть…

Господи Боже, тяжесть!

И тут я расхохотался — заржал так, что, боюсь, Миша перепугался, не съехал ли я с винтиков. А из меня таким образом выходило — будто плотину прорвало — все нервное напряжение, которое я пережил за последние минуты. Нет, но надо ж было…

Из-под берега, от того места, где стоял снегоход, возмущённо залаял Топа.

И Топа… Лай Топы… Ну, точно!

— Эй, что с тобой? — осторожно проговорил Миша.

— Я… Я всё понял… В сапогах был Гришка-вор. А тяжесть на его плечах — это был мой братец. Они здесь… Они здесь совершали поход! А Топа учуял их запах — поэтому и лаял так дружелюбно. Понимаешь?

— Кажется, понимаю… — Миша нахмурился и почесал в затылке, сдвинув шапку на лоб. — Но тогда смотри, что получается. Здесь нет ни одного следа Ваньки. Выходит, Гришка не спускал его с плеч…

— Разумеется, не спускал! — кивнул я. — Я так понимаю, в какой-то момент Ваньке надоело уговаривать Гришку изобразить из себя хоббита-вора, и он сам решил стать хоббитом, а Гришке досталась роль то ли Гэндальфа, то ли Арагорна, который должен перевозить хоббита через опасные горы.

— Допустим, — сказал Миша. — Я в этих ваших играх не очень разбираюсь, но готов поверить тебе на слово. Надо сказать, Торбышев — очень добродушный мужик, раз готов, бросив все дела, часами возиться с твоим братом… Но я к чему всё это. Раз Гришка возил Ваньку на себе, значит, он никак не мог установить эту то ли изгородь, то ли Бог весть что. Тут надо иметь обе руки свободными, и, вообще, возможность свободно двигаться. Значит, всю эту штуковину учудил Петько. Но зачем? И, вот, пойди, погляди сюда…

Я, заинтригованный, подошёл.

— Погляди на солнце, — продолжал Миша, — и ты убедишься, что четыре стороны этой изгороди сориентированы точно по четырём сторонам света. Теперь погляди между этих двух валунов, точно на восток. Что ты видишь?

— Я вижу… — я приник к узкой и ровной вертикальной щели между двумя валунами. — Я вижу одну из рогатин, которая, вместе с проходящими через неё концами палок, образует будто перекрестие прицела.

— И куда ты попадёшь, если будешь целиться сквозь этот причел?

— Я попаду… Верно! Я попаду сначала в бомбардировщик — то есть, он закрыт от нас рощицей, но я-то знаю, где он лежит, и знаю, что мой «выстрел» пройдёт точно сквозь него — а потом в маяк. В новый маяк, я имею в виду, в маяк Виссариона Севериновича.

— Вот так-то! — Миша довольно ухмыльнулся. — А теперь представь… Если Петько не нашёл того, чего ему нужно, под бомбардировщиком, то не мог ли он отправиться искать это на маяке? Представь, что он вовсе не собирался угонять «Буран» — он хотел пошарить возле маяка или где-то под его фундаментом — и нарвался на Топтыгина, который ему спуску не дал!

— Да, разумеется, — согласился я. И тут же добавил. — Но ведь и правда, мне сразу странным показалось, что Петько выглядывал, чем поживиться, в стороне маяка. Там и рыбаков со снегоходами почти не встретишь, и вообще оттуда никуда не доберёшься, кроме центра города, а в центр города ему вряд ли была охота соваться!

— Согласен, — улыбнулся Миша. — Твои подозрения, похоже, были справедливы. Вопрос в том, что искал Петько. И ещё один вопрос — где Скрипицын? Если следы сапог — следы Гришки, таскавшего твоего брата, то куда девался напарник Петько? Уж эту изгородь городить они должны были вместе и…

— Послушай! — мне пришла в голову одна мысль, и я набрался смелости перебить Мишу. — Если и Петько и Скрипицын были в одинаковой — ну, казённой, понимаешь — лагерной обуви, если у них размер совпадает, и роста они приблизительно одного и того же — ведь и Петько не очень высок, так? — то тут могут быть следы их обоих! Ну, понимаешь, оттого, что следы абсолютно одинаковые, мы…

— Понимаю, — сказал Миша. — От этого мы приняли их за следы одного человека. Но ведь в любом случае сюда, к этим валунам, должны подходить две цепочки следов! Где же вторая цепочка?

— А если Скрипицын дежурил где-то в стороне? — предположил я. — На стрёме или, там, на атасе?

— Тогда его следов здесь быть не может. Но, надо сказать, для одного человека и впрямь натоптано немножко чересчур. Хотя, погоди…

Миша прошёл туда, где к валунам подходила цепочка следов, и стал внимательно её разглядывать.

— Все точно! — сказал он. — Подойди, и сам увидишь. Дело яснее ясного. Действительно, Гришкины сапоги подходят с другой стороны, а эти…

Я подошёл, стал приглядываться — и все понял! Ведь отец отменно научил нас с Ванькой разбираться со звериными следами, так что и человеческие следы прочесть для нас хитрость не велика.

— Они шли след в след! — воскликнул я. — А потом Скрипицын ушёл по этим же следам, пятясь, стараясь ступать идеально точно. Но, всё равно, слишком глубокие и чёткие получились отпечатки, чтобы человек мог оставить такие, пройдя всего однажды. И по краям отпечатков снег немного осыпался, будто его кто-то слегка задевал и сбивал. А вот тут и тут края немного не совпадают, и узор тоже. Не совпадают совсем на крохотулечку, но этого достаточно, чтобы сказать: в один и тот же след наступали дважды, а то и трижды!

Миша выпрямился.

— Теперь ты понял, какие хитрецы? — спросил он. — Все сделали, чтобы сбить со следа, и чтобы хоть одному удалось уйти, если второй засыплется, отправившись на Солёный Скит! Выходит, они пришли с той стороны — и туда же собирались удалиться!