Для третьей ночи всепоглощающей страсти Крайтон пригласил меня в необычное место. Всё началось с того, что я позволила ему завязать себе глаза чёрной повязкой, после чего он усадил меня в какую-то машину, что мне сразу же показалось странным, так как на тот момент я знала наверняка, что у моего бойфренда нет никакой машины. По игре ветра в моих волосах я поняла, что мы едем с открытым верхом, но куда именно Байрон желал доставить меня – заранее я так и не смогла выяснить у него. По пути, предположительно останавливаясь на светофорах, он брал меня за руку и, говоря нежные слова любви, целовал меня в неё. В ответ на эти нежности я позволяла себе глупо хихикать, словно была пятилетней девчонкой, испытывающей щекотку от дуновения ветра…

Мы остановились. Он помог мне выйти из машины. По отчётливому эху, производимому при каждом моём шаге, я понимала, что мы, скорее всего, находимся в помещении с высоким потолком. Как я позже поняла, это была подземная парковка…

Он уверенно вёл меня в неизвестном направлении около минуты, потом мы, очевидно, зашли в лифт, долго поднимались вверх, после чего снова куда-то шли. На протяжении всего пути он говорил мне о том, что любит меня, о том, как я красива, просил меня расслабиться… В общем, он делал всё, чтобы с моего лица не сползала глупенькая улыбочка. Помню, в лифте он целовал меня в губы…

Вскоре мы зашли то ли в номер отеля, то ли в квартиру – с завязанными глазами я не могла определить точно, но по махровому ковру, который я почти сразу ощутила под своими ногами, я поняла, что мы пришли в жилое помещение. Байрон помог мне снять туфли, после чего повёл дальше. Спустя примерно полминуты после попадания в это помещение он наконец снял с моих глаз повязку, но я, взбудораженная от предвкушения перед неизвестным, совершенно ничего не увидела. Сначала я испугалась безумной мысли о том, что, по неизвестной мне причине, я вдруг ослепла, но вскоре я начала различать расплывчатые силуэты предметов в совершенно чёрной комнате, посреди которой мы оказались. Я поняла, что нахожусь в неосвещённой спальне с занавешенными тяжёлыми шторами окнами, за которыми разливалась глубокая ночь, так что с облегчением выдохнула, осознав, что моё зрение меня всё же не подводит.

–Я ничего не вижу,– почему-то шёпотом заговорила я.– Может быть включишь свет?

Он проигнорировал мою просьбу, вместо ответа начав меня целовать. Следующие его слова стали для меня совершенной неожиданностью. Он спросил: “Ты меня любишь, Тесса?”.

Кажется, даже темнота не смогла скрыть моей растерянности. Ритуал признания в любви друг к другу свершился между нами ещё до нашего первого секса, причём первым признавшимся в этом пламенном чувстве был именно он. После мы регулярно говорили друг другу слова любви и открыто признавались в своих чувствах, но до сих пор он не вынуждал меня сказать о подобном до того, как я сама захотела бы это сделать, тем более он никогда не обрывал наших поцелуев вопросами. Из-за этого момента моя настороженность вдруг заметно усилилась.

–А ты меня любишь?– вместо ответа задала свой вопрос я, вдруг прекратив понимать, отчего именно моё сердце в этот момент вдруг начало колотиться так часто: от страсти, от новых ощущений или от страха. Но откуда вдруг мог закрасться в мою душу страх? Перед чем?.. В тот момент я не понимала этого.

Крайтон положил свою горячую ладонь на моё явно пылающее лицо, жар которого в окружающей нас темноте он мог лишь ощутить, но не увидеть. Пригнувшись к моим губам и упершись своим лбом в мой, он проговорил тихим шёпотом, и сладкий аромат его дыхания обдал моё пылающее лицо:

–Я всем сердцем люблю тебя, Тесса.

–И я тебя люблю, Байрон,– на сей раз мой голос отчётливо задребезжал. Мне явно становилось не по себе и, я уверена в этом, он почувствовал это. Потому что после моих слов он прекратил тянуть резину. Обняв меня за талию, он приподнял меня и направился со мной куда-то вперёд. Уже спустя несколько секунд я вскрикнула от страха перед падением, но за моей спиной оказалась всего лишь кровать.

–Ты чего?– ухмыльнулся где-то рядом с моим ухом мужчина, слегка придавивший меня своим тяжелым телом.

–Послушай, это всё как-то жутковато… Давай включим свет?

–Ты мне не доверяешь?– на сей раз он отчётливо засмеялся где-то напротив моего лица. Он всё ещё придавливал меня своим весом, так что я не могла даже пошевелиться.

–Доверяю,– попыталась в ответ улыбнуться я, но, кажется, у меня получилось не очень искренне.

–Тогда расслабься…

Он снова начал меня целовать и… Через какое-то время я действительно расслабилась. В итоге мы занялись сексом в кромешной темноте, в которой я едва могла рассмотреть очертания своего партнёра. Это был хороший секс, я искренне отдавалась тому, кого любила и, как мне казалось, тому, кого знала.

В этот раз Байрон был очень хорош. Мне даже казалось, будто он с каждым разом становился всё более и более внимательным в процессе, и одновременно всё более страстным. Когда всё закончилось, я удовлетворённо и мирно заснула на его груди под мерными поглаживаниями его ладонями моих плечей и головы. И всё было хорошо, и даже замечательно. А потом наступил рассвет и, раскрыв глаза, я увидела место, в котором проснулась.

Вскрытие показало отсутствие следов насилия у убитой. Также жертва не была ограблена и на момент убийства не находилась под действием алкогольного, наркотического или любого иного токсического опьянения.

Вопрос, который вспорол пространство между этой жертвой и другими возможными жертвами Больничного Стрелка, был слишком нестандартным и наверняка имел нестандартный ответ, который ни я, ни Арнольд, никто другой всё ещё не видел…

Зачем убийца переодел жертву?

Проснувшись, я не сразу поняла, где именно нахожусь. Когда же я не увидела рядом Байрона, я начала вспоминать детали прошедшей ночи и потому стала активно осматриваться. В комнате, в которой я проснулась и которую теперь могла свободно рассмотреть при свете пасмурного дня, льющегося из-за газовых тюлей, освобожденных из-под пластов тяжелых штор, было что-то не так. И я достаточно скоро поняла, что именно меня так остро смутило: комната была люксовой. Никогда прежде я не находилась в обстановке неприкрытой роскоши, поэтому вдруг очутившись в её эпицентре почувствовала себя обнажённой в самом буквальном смысле: япоходила на воровку, забравшуюся ночью в пятизвёздочный отель с целью его ограбить, но так сильно увлекшуюся его роскошью, что в итоге задержалась и не заметила, как уснула на шелковых простынях. В голове у меня была абсолютная неразбериха, и Байрона не было рядом, чтобы объяснить мне, откуда у него деньги на подобный номер, и почему ночью ему так остро необходима была темнота? Если он решил потратить свои сбережения на самый роскошный номер в самом роскошном отеле Бостона, зачем закрывать мне глаза? С не меньшим успехом мы могли бы заняться сексом и в трехзвёздочном отеле – я бы разницы точно не обнаружила. По крайней мере, до рассвета.