– Где Аннушка?

Миссис Пирс поджала губы, как и представляла себе Клодия, разговаривая с ней по телефону.

– Ушла, мистер Гамильтон. Я предупреждала, что вы рассердитесь, а она ответила, что привыкла к этому.

– Этого следовало ожидать, – пробормотал Гай.

Миссис Пирс смерила Клодию взглядом, как будто хотела сказать: «Ну что ж, меня совсем не касается, кого он приводит в дом».

– Это Клодия, – добавил он.

Клодия вежливо улыбнулась.

– Здравствуйте.

– Как поживаете? – процедила сквозь зубы женщина с кислой миной, словно никак не могла решить, стоит ли ей улыбнуться. – Вам что-нибудь потребуется, мистер Гамильтон?

– Если вас не затруднит, принесите кофе. Спасибо.

С едва слышным, неодобрительным фырканьем миссис Поджатые Губы удалилась в ту дверь, из которой появилась.

Клодия заколебалась. Может быть, это сама судьба предупреждает ее: «Беги отсюда подальше, пока не поздно»?

– Мне лучше уйти?

– Подождите полчасика. – Гамильтон провел ее сквозь двустворчатую дверь в георгианском стиле в комнату, которую агент по продаже недвижимости охарактеризовал бы как элегантную малую гостиную. Первым, что бросилось в глаза, был настоящий огонь, горевший в настоящем старинном камине. Стояли три роскошных, обтянутых кремовой тканью кресла, которые самым бессовестным образом зазывали отдохнуть на мягких подушках. Пол застилал ковер нежно-зеленого цвета, остальная меблировка представляла собой прекрасно сочетающуюся смесь модерна с антикварной мебелью, которую полировали натуральным воском. На боковых столиках горели настольные лампы из тех, что стоят целое состояние, даже если продаются за полцены на распродаже в универмаге «Харродз».

– Присаживайтесь, – предложил Гай.

Кресло оказалось даже мягче, чем выглядело, и Клодии захотелось сбросить туфли и забраться в него с ногами.

Она ожидала, что он сядет напротив, по другую сторону кофейного столика, но Гамильтон сказал:

– Извините, мне надо сделать несколько телефонных звонков.

– Пожалуйста.

Захватив с собой мобильный телефон, лежавший на боковом столике, он удалился. Слава Богу, что Гай не взял с собой телефон в ресторан. Потом Клодии пришла в голову другая мысль. Номер телефона, который он ей дал, очевидно, не был номером мобильного телефона, иначе на ее звонок не ответила бы миссис Поджатые Губы.

Какой из этого можно сделать вывод? Что он не раздает свой личный номер телефона налево и направо? Что он не дает свой личный номер женщинам? А почему, дорогая моя? Очевидно, он опасается, что те начнут докучать ему. А о чем это говорит? Что такое уже случалось: ему докучали и раньше.

Более чем вероятно.

Как только за ним закрылась двустворчатая дверь, внимание девушки привлек журнал на кофейном столике.

Там лежали и другие журналы, сложенные аккуратной стопкой, но этот был раскрыт на развороте, где напечатали статью «Как добиться наивысшего качества секса?».

Это был иллюстрированный журнал для молодых женщин, который Клодия тоже иногда покупала. Статья ее не очень заинтересовала, несмотря на заголовок. Едва ли там будет сказано что-то, о чем она не читала раньше: «Не надевайте штанишки, когда идете на свидание, и скажите ему об этом во время ужина»; «Намажьте его кленовым сиропом и слижите сироп языком», и так далее в том же духе.

Ее заинтересовало другое: почему Аннушка – а это наверняка сделала она – оставила журнал раскрытым на этой странице? Не для того же, чтобы шокировать отца? Если только Клодия не ошибается, для этого, видимо, были какие-то более веские причины. Похоже, однако, что Гай не доставит дочери удовольствия и, наверное, даже не поморщится.

Но если не на него, то на кого это рассчитано? Несомненно, на миссис Поджатые Губы. Судя по ее виду, она как раз из тех особ, которые без конца ворчат на то, что по телевидению якобы показывают «чернуху и порнуху».

Закрыв журнал, Клодия взяла со стола другой и все еще читала его, когда Гай вернулся в гостиную.

Усевшись напротив, он извинился.

– Не стоит извиняться. – «Настало время для светской беседы», – подумала Клодия, кладя журнал на столик. – Теперь, когда с обедом покончено, скажите, за что Аннушку исключили из школы?

Он уселся поудобнее, положив ногу на ногу так, что лодыжка одной ноги оказалась на колене другой.

– Почему бы вам не спросить у нее? Она расскажет об этом в мельчайших подробностях, которые я опустил бы. Это поможет сломать лед в общении.

Только было Клодия хотела ответить: «Если она вернется до полуночи», – как дверь распахнулась. Вошла миссис Пирс с подносом. Поставив его на стол, экономка чопорно произнесла:

– Мистер Гамильтон, я хотела бы с вами поговорить, прежде чем уйду. С глазу на глаз.

Гай поднялся и последовал за ней, но неплотно прикрыл за собой дверь. Клодия, сама того не желая, не могла не подслушать разговор, состоявшийся в коридоре.

– Я не могу нести за нее ответственность, когда вас нет дома, мистер Гамильтон. Особенно после того, что случилось в прошлый раз.

– Я и не собираюсь взваливать на вас такую обузу, миссис Пирс. Как раз сейчас я занимаюсь тем, чтобы организовать все по-другому.

– И еще одно: я не могу допустить, чтобы шестнадцатилетняя девчонка указывала мне, чем я должна заниматься, и…

– Миссис Пирс, если не возражаете, мы обсудим этот вопрос в кабинете.

От нечего делать Клодия поднялась и подошла к камину. Давненько не видела она настоящего огня в камине, если, конечно, не считать газовых каминов с имитацией горящих поленьев.

Над ним висела картина, на которой был изображен корабль в бушующем море, но внимание Клодии привлекло нечто другое. Презирая себя за любопытство, она взяла в руки фотографию в серебряной рамке, стоявшую на полированной поверхности бокового столика. На снимке очаровательно улыбалась полуторагодовалая девочка.

«Аннушка», – подумала Клодия, разглядывая влажные темные глазки ребенка и вспоминая экзотическую девушку в ресторане. Даже в нежном детском возрасте она отличалась незаурядной внешностью.

Там стояли еще две фотографии. На одной – Аннушка, улыбка которой открывала пробелы на месте выпавших зубов. При взгляде на другую фотографию у Клодии сжалось сердце.

Молодой Гай Гамильтон с длинными волосами улыбался, – улыбался не уголком губ, а по-настоящему, в полный рот. Одной рукой он обнимал за плечи темноволосую женщину, на которую была очень похожа Аннушка, только красота женщины была более хрупкой. На руках женщина держала крошечный сверток, завернутый в белую шаль.

Гордый молодой отец со своим маленьким семейством.

Все домыслы Клодии относительно развода или разрыва между супругами моментально улетучились. Каким-то непостижимым образом она поняла, что эта хрупкая женщина умерла. У нее перехватало дыхание, но тут снова послышались голоса, и она, виновато вздрогнув, поспешно поставила фотографию на место. Когда Гай вошел в комнату, Клодия была погружена в чтение.