– Поздравляю. Это стоило нам не так уж и дорого – всегосемь человек.

Генерал помолчал, потом сказал:

– Теперь у нас есть все данные. Есть что сообщить вООН.

– Вы хотите сказать, что до сих пор ничего не сообщилиим?

– Завтра мы попытаемся взять последнего живым, –сказал Генерал.

– Вы сообщили в ООН?

– Конец связи, – сказал генерал.

«Не может быть, – ошеломленно подумал Полковник. –Я верил в него, как не верят в бога. Неужели…» И тогда он сделал нечтоудивившее его самого – отключил рацию и включил радио. Быстро нашел нужнуюволну – одной из независимых радиостанций.

– …продолжается, – частил диктор. – Мыподдерживаем непрерывную связь с нашими корреспондентами, расположившимися увнешней линии оцепления. Полчаса назад прибыли еще два батальона бронепехоты.Установлено воздушное патрулирование. Продолжают циркулировать слухи о том, чтовнутри района в перестрелке с полицией убит человек с документами сотрудникаООН. – Он молчал секунд десять, целую вечность по канонамрадиовещания. – Только что нам сообщили – двое из трех наших корреспондентоввыдворены из района оцепления. Канцелярия премьер-министра не дает никакихкомментариев по поводу визита к премьеру специального представителяГенерального секретаря ООН. Разговаривать с нашим корреспондентом отказались.Группа депутатов парламента продолжает настаивать на немедленном созывечрезвычайной сессии парламента. Как заявил премьер, этот вопрос будетрассматриваться завтра утром. Повторяю, положение неясное. Комментаторы,допускавшие предположение о попытке военного переворота, отказались от этойгипотезы, но все сходятся на том, что армия и разведка как минимум три разанарушили конституцию страны. Внимание! Нам только что сообщили – группадепутатов парламента намерена завтра утром лично посетить район и сделатьпопытку проникнуть в оцепленную зону. Если военные намерены применить оружиепротив парламентариев, они получат возможность сделать это перед телекамерами.В столицу продолжают прибывать специальные корреспонденты крупныхинформационных агентств. Информация о закрытии международного аэропорта не подтвердилась.

«Вот так, – подумал Полковник. – Шум на весь мир,ООН не поставлена в известность, следовательно… Генерал! Но ведь в этоневозможно поверить…»

– Радар оставим включенным, – сказалаЭвридика. – В случае чего – сработает звуковой индикатор.

– Что? А, индикатор… Слушай, что ты обо всем этомдумаешь?

Эвридика помолчала, потом сказала:

– Боюсь, что Королю Марку представился шанс статьбольшой сволочью и он этим шансом воспользовался…

Полковник зло отвернулся, опустил широкие спинки сидений илег. Было даже удобно. На приборной доске светились два синих огня. Эвридикаоткинула прикрепленную к борту койку, повозилась, устраиваясь. Стало оченьтихо.

Над лесом появились первые звезды, в открытое окно тянулохолодом, но поднимать стекло он не стал. Спать не хотелось. Он снова подумал,что ничего не понимает, что что-то неуловимое, главное проносится мимо и неувидеть его, не узнать, не схватить и не сделать своим. Где еще одна дорога, покоторой обязательно надо пройти?

Что такое «мобиль»? Агрессор из космоса? Глупости. Существуйгде-то в космосе агрессивная раса, она обрушилась бы на Землю армадой, а нестала бы посылать одиночек-террористов. На разведчика он тоже не похож; дажеесли допустить существование иной логики, ни один разведчик не стал бы вестисебя так глупо – всполошил противника, позволил узнать о себе все, загнать вугол…

Маньяк со звезд? Может быть, существуют такие. Вырвался изкакого-нибудь уму непостижимого сумасшедшего дома на другом конце Галактики ислучайно наткнулся на Землю…

Мысли путались, усталость брала свое, машина плавнопокачивалась, темнота склеивала веки, и нет уже темноты, есть светлое раннееутро в городе далеко отсюда, ни одного прохожего, а она смеется неизвестночему, в гостинице спит Дервиш, и все выстрелы и погони далеко отсюда, и всеживы пока… а это уже позже, это берег реки, деревянные мостки, от которыхотваливает голубой катер, и абсолютно живой Дервиш, улыбаясь, машет с кормы,только откуда эти черные птицы над водой, носятся, чиркая по спокойной воде концамикрыльев, и не кричат, хоть бы одна крикнула, только пролетая, так и заглядываютв глаза, так и стараются поймать твой взгляд, и жутко почему-то становится…

4 вандемьера 2026. Ближе к вечеру

…И сначала они решили, что очередь будет предупредительной,но трасса прошла так близко от кабины, что это могло быть только огнем напоражение, и Малыш бросил машину в немыслимый ви-раж – истребитель пронессямимо, но сбоку заходили еще два, и очереди грохотали непрерывно, «Мираж»хладнокровно сбивали. Ремни безопасности то стискивали Ланселота, перехватываядыхание, то обвисали; небо и земля, сменяя друг друга, мелькали в дикомкруговороте; сердце то ухало в колени, то переставало биться, и вдруг – хлопок,треск, дым и запах гари как-то сразу, всплеском заполнили кабину, ветер ударилв лицо, рвал волосы. Малыш обмяк в своем кресле, его руки соскользнули соштурвала, перегрузка вмяла Ланселота в упругую спинку, потом наступила едва лине невесомость. Он сообразил, что «Мираж» падает, к счастью, кабиной вверх,ощупью нашел и перекинул через плечо ремни двух прямоугольных футляров,протянул руку, сорвал с подлокотника кресла Малыша красный колпачок и нажалрубчатую кнопку катапульты, другой рукой ухитрившись проделать ту же операциюсо своим креслом. Его подбросило, резко дернуло вверх, клацнули зубы. Падениезамедлилось, он плыл к земле под полосатым ало-оранжевым куполом. ПарашютаМалыша он не видел. Истребители умчались, зато внизу стояла машина с мигалкамии номером на крыше. Трое возле нее, задрав головы, сторожили его приземление.Хорошо еще, что не стреляют. Слева грохну-ло – достиг земли пустой «Мираж».

Скрипнули амортизаторы – кресло коснулось земли и завалилосьнабок. Удачно получилось, что парашют не накрыл его, и он видел, какприближаются те трое, держа оружие наизготовку. Пора начинать.

Сохраняя на лице выражение полной обалделости, он шарил потелу ладонями, расстегивая пряжки ремней, освобождаясь от футляров, движениябыли нечеткими – те трое должны с первого взгляда увидеть, что он в шоковомсостоянии… Встал, сделал два шага, шатаясь, мотая руками, в то же времягруппируя тело для броска.

Он сыграл без изъянов – тот, что был ближе других, сунулпистолет в кобуру под мышкой и протянул руки, готовясь подхватить. Ланселотощутил себя сжатой пружиной, и тут же пружина распрямилась – короткая и жуткая,почти беззвучная схватка, каскад молниеносных ударов.

Они тоже были отменно тренированы, но на него работала еще идикая ярость. Ланселот стоял над ними, пошатываясь, шумно выдыхая воздух.

Разумеется, у них в карманах нашлись и наручники. Ланселотприковал запястье одного к лодыжке другого, а запястье второго – к лодыжкетретьего. Попытался улыбнуться, представив, как будет передвигаться очухавшаясятроица, но улыбки не получилось. Он знал, почему не торопится подойти к креслуМалыша: перед глазами стояла кабина, пробитый осколками прозрачный колпак –несколько дыр пришлись как раз против кресла Малыша, Ланселот помнил этосовершенно точно. Двадцать три года, авиационное училище, спецкурсы, родители вмаленьком приморском городке. И ничего серьезного он не успел сделать длячеловечества – разве что умереть, когда это потребовалось.