…наиболее устойчивыми к воздействию радиации и приспособленные к жизни и репродуктивной деятельности оказались черные куры. Во всех исследуемых случаях у оставшихся жить в зоне отчуждения людей, в хозяйстве практически все куры с черным окрасом выжили, тогда, как белые в разные сроки погибли. Более того, в данных условиях рождение именно черной домашней птицы стало более распространенным. Генетика вида адаптировала их под условия зараженной местности… Среди наблюдаемых в Припяти и окрестностях одичавших кошек чаще всего встречаются темных окрасов. Опыты на лабораторных мышах и крысах подтвердили давно выдвинутое предположение, что черные более живучи. Среди облученных при эксперименте белых крыс, погибло двадцать из двадцати. Среди черных, семь из двадцати. У пяти родилось относительно здоровое потомство…

— Эвон как, — хмыкнул Людоед, — Ну я давно знал, что брюнеты более устойчивы. Собственно мое житие-бытие в метро это в некотором роде подтвердило. Так что мне и блаженному особо нечего боятся. А вот ты, Варяг и ты Славик, поостерегитесь. Вас это дрянь цепляет, блондинчики. — Он засмеялся.

— Зато мы не психи как вы оба, — ответил Сквернослов.

— Ну, — Крест развел руками, — Это есть. Ни дать, ни взять.

— Что там дальше? — послышался голос.

Все посмотрели в сторону Николая. Он бодрствовал. Смотрел в потолок и слушал. — Что там дальше про «Молох»?

— Ты сам-то как? — спросил Варяг.

— Никак, — коротко ответил Васнецов, продолжая смотреть в высокий, тонущий в темноте полок.

— Ну, сейчас будем дальше бумаги эти ворошить. Услышишь, как что интересное нароем, — сказал ему Сквернослов.

— Угу, — устало буркнул Николай. Он чувствовал, что тонет в своих мыслях и хотел отвлечься от этого, слушая голоса товарищей. Ему не давали покоя последние видения и осмысление самого себя. Человек ли он теперь. Что с ним происходит? Быть может, его путь к достижению цели их важной миссии должен быть таким? Значит ли это, что он должен принести в жертву выполнению задуманного свою человечность? Каждый день, все чаще и чаще, он задавался вопросом — каким он станет, дойдя до ХАРПа? И как это поможет уничтожить, продолжающую затянувшийся апокалипсис дьявольскую установку? Он уже уяснил, что при определенных, пока еще не поддающихся пониманию и контролю условиях, он может заглядывать в прошлое, слушать эхо былого. А что с будущим? Может он предвидеть его и знать наверняка, насколько удачной окажется их поход? Он напрягся и попытался увидеть, что ждет их дальше. Через час. Через дань. На той стороне от Уральской гряды. На Аляске. ХАРП. Он попытался разглядеть будущее, и воображение рисовало ему всякие картины, но он понимал, что это всего лишь игра этого самого воображения. А какова будет действительность?

— Не пытайся этого делать… — услышал он голос внутри собственного разума.

— А ты еще кто? — спросил мысленно Николай.

— А с кем бы ты хотел говорить?

— Может с Богом? — Васнецов мысленно пожал плечами.

— Ух ты, — в голосе слышалась усмешка, — Не много ли чести?

— Ну, раз он возложил на меня такую великую миссию…

— Он возложил? Оно ему надо вообще? Это ты просто возомнил.

— Ну, тогда с отцом. Хочу поговорить с отцом.

— Значит, представь, что я твой отец.

— Нет. Я не хочу представлять, что ты мой отец. Я с отцом хочу поговорить.

— Ты чего мне голову морочишь? — разозлился голос.

— Это ты мне голову морочишь, — Николай даже нахмурился. — Кто ты вообще? Рана? Это ты, да?

— Нет. Ты же не спишь. Она к тебе только во сне иногда приходит.

— Тогда кто ты такой, черт тебя дери?!

— Я, это ты.

— Чего?

— Я это ты, говорю. Ты вот лежишь и сам с собой болтаешь.

— Да иди ты к черту!

— Не могу, — усмехнулся голос. — Я же лежу на столе, пялюсь в потолок и тихо сам с собою…

— Может я с ума сошел? — Николай подумал, обращаясь уже к самому себе, а не к этому голосу в голове.

— Ну, похоже, — послышался ответ голоса. — Твое сознание поделилось. Во всяком случае я, наиболее вменяемая часть твоего сознания. И плохо, что ты меня, а значит нормального себя, воспринимаешь как кого-то постороннего. Совсем башня уедет. А если башня уедет, то тебя дружки твои, товарищи, вынуждены будут прикончить. Опасным и бесполезным для них станешь.

Николай медленно повернул голову и украдкой посмотрел на своих товарищей. Вспомнил как легко и без всякой заминки расправляется со своими жертвами Людоед. Как его бил Варяг. Славик? Этот сделает что ему скажут… Да. Он совсем ведомым стал. Убьют. Как пить дать убьют.

— И что мне делать теперь?

— Осторожней быть. И себя контролировать. Разум свой.

— Постой. Ты же меня против товарищей моих настраиваешь? Нет?

— Это ведь ты подумал. Значит, ты и настраиваешь себя. Я же говорю, следи за рассудком своим. Времена нынче такие. Они тебя грохнут если что. Не со злобы, а во имя спасения миссии и из жалости к тебе. Как ты предлагал Ветру избавить от мучений его сына. Смекаешь?

— Черт… Нет, ты ерунду городишь… изыди…

— Вот-вот. Ты отделяешь себя от себя. Сознание твое двоиться. Ты сейчас сойдешь с ума и привет.

— Это что и есть будущее, которое я хотел увидеть?

— Да нельзя увидеть будущее. Может просчитать что-то, но это лишь спланированный сценарий, который необязательно состоится. Будущее зависит от выбора в текущий момент. Так что смотри в него сколько угодно, но оно не есть фиксированная цепь событий с узнаваемым результатом. Твое будущее ты сам творишь. Но не оступись по дороге. Сейчас самое главное не сойти с ума. Протопчешь себе дорожку в могилу.

— Блин… Нет ну у меня ведь были предчувствия. Как в Вавилоне, когда напали на него. Разве я не видел будущего?

— Нет. То ощущение текущего момента. Восприятие психополя вокруг. Это не пророчество. Интуитивность не взгляд в будущее. Нечто другое.

— А что ты можешь сказать по текущему моменту сейчас? — спросил Васнецов сам у себя.

— А сам ты что чувствуешь?

— Это «Аркаим-13»?

— Ну да. Это же самоочевидно. Один из его комплексов подземных. Тут рядом объект «Колыбель».

— «Колыбель»? Что это?

— Генно-инженерная лаборатория. Там, выстругали новое существо.

— Молохит?

— Конечно. Из кучи генов сложили совершенно новый вид. Выносила его вроде горилла какая-то подопытная. Потом долбали новорожденного гормонами принудительного роста и, черт его знает еще чем. Потом стали его лабораторно плодить. Клонированием или как-то так. Изучали. Короче, три первых экземпляра издохли быстро. Потом вроде получилось.