Что это, ад? Но тело молодое!

Лорд-адмирал постепенно осознавал свое истинное положение.

Я сосредоточился на девочке. Геймлпар был прав. То, что она скажет, сейчас намного важнее любого из моих старых воспоминаний. Я притворился спокойным, но все же решил подтолкнуть ее. В трудных ситуациях Райзер делал со мной то же самое.

– Так знаешь ли ты вообще? – спросил я.

Посмотрев на меня диким взглядом, она протиснулась между стариком и мною, отвернулась и закрыла глаза. Мгновение девочка покачивалась взад-вперед, и я уж было подумал, что сейчас она упадет, но вместо этого Винневра несколько раз крутанулась на месте, а затем резко подняла руку и указала пальцем.

– Туда! – сипло выкрикнула она. – Я снова это почувствовала! Нам нужно идти туда. – Она чиркнула пальцем наискось в сторону дальней серой стены.

– Не в противоположную сторону? – спросил Геймлпар.

– Нет, – ответила она, просияв. – Туда.

– Так мы вернемся в город, – заметил Геймлпар.

Это смутило ее.

– Не хочу возвращаться, – произнесла она севшим голосом.

– Почему? – спросил я.

Мне было бы интересно поглядеть на город.

– Дурные воспоминания, – ответил Геймлпар. – Уверена, что это правильный путь?

– Мы можем обойти город… – предложила она, а потом покачала головой. – Нет, нужно пойти туда, в город, в первую очередь. – Она взяла Геймлпара за руку. – Но мы обогнем деревню. Тебе не надо там появляться.

– Уверена, что город заброшен? – осведомился я.

Винневра кивнула:

– Никто больше туда не ходит.

– Даже Предтечи?

Но оба моих спутника предпочли оставить вопрос без ответа.

На пути к старому городу мы обошли деревню по широкой дуге.

В дороге я определился с терминами для направлений на колесе. «Вглубь» или «снаружи» означает движение от краевой стены, пока путник не доберется до середины ленты. Тогда уже путь становится «наружу» или «изнутри», то есть к противоположной стене.

Восток – направление, с которого свет будит нас каждое «утро». Запад, напротив, направление уходящего света.

Мы сделали привал, когда стемнело. Улегшись на бок в нескольких шагах от старика и девочки, я попытался предугадать, что случится дальше. Куда бы я ни попал вместе с Дидактом или Звездорожденным, воспоминания, идеи и даже наставления всплывали в моих мыслях и действиях. Теперь и у Винневры проявился тот же тревожный дар.

Может, Библиотекарю нужна только девочка, а не ты или старик.

Опять дух.

– Спи, – пробормотал я.

Я проспал достаточно, пока был мертвым.

Геймлпар заметил, что моя кожа не помечена. Возможно, это укажет Предтечам, что я прибыл недавно. Мои мысли становились мрачнее и беспорядочнее. Отсутствие метки или другие мои странности могут вызвать у Винневры желание уйти. Я даже представлял себе инструкции, вложенные в нашу плоть Создательницей: «Увидев то-то, сделай то-то. Встреться с этим пришельцем, отведи его туда. Прими этот вызов, веди себя так-то…»

Словно марионетками, иногда нами двигает лишь вездесущее касание Создательницы.

Но идти через город… Если не принимать во внимание мое любопытство, необходимость этого действия остается совсем не очевидной для нас с Геймлпаром.

На следующий день мы уже стояли перед сломанными деревянными воротами в западной части старого города. На сотни метров в обоих направлениях тянулся толстый вал из глины и камней. Других ворот не было.

Ворота вели в туннель почти двадцати метров в длину.

– Толстые стены – чтобы не пускать Предтеч? – спросил я у Геймлпара.

Он покачал головой, опираясь на палку и вглядываясь во мрак туннеля:

– Другие города, бродячие банды… Люди еще до моего рождения веками были сами по себе.

– Война и грабежи, – подытожил я.

Старик кивнул мне и повернулся к Винневре, которая набиралась храбрости, чтобы войти в туннель.

– Ты по-прежнему уверена? – спросил он.

Девочка упрямо расправила плечи и побежала вперед, чтобы поскорее преодолеть тьму.

Геймлпар вновь посмотрел на меня усталыми глазами:

– У Леди свои пути.

Мы последовали за Винневрой, и я рассказал, какие выбрал слова для описания перемещений по колесу. Мы вышли из туннеля, миновали другие разбитые ворота и очутились в узком переулке, идущем вдоль стены и отделяющем большинство зданий от нее.

Старик внимательно слушал меня. Когда я закончил, он произнес:

– Восток, запад, север, юг… новые слова. У нас это зовется «по вращению», «по свету», «поперек». Полагаю, это одно и то же. Винневра не бывала так далеко, чтобы пользоваться старыми словами. Новые тоже сгодятся.

Над нами нависал парапет, протянувшийся поверху между каменными башнями, стоявшими по бокам ворот. Похоже, охранникам было важно иметь круговой обзор.

– Война, – сказал я. – Леди всегда позволяла нам драться.

Геймлпар приподнял губы в щербатой ухмылке.

– Везде, где есть свобода, найдется место и войне, – сказал он. – Мы завидуем, ненавидим, сражаемся, гибнем.

– Так было до того, как мы встретили Предтеч? – спросил я.

Старый дух промолчал.

– Наверное, – ответил Геймлпар. – Может, и у Предтеч тоже. Но кто осмелится спросить их?

Винневра оглянулась на нас.

– Не отходите далеко от меня, – сказала она. – Нам не стоит здесь задерживаться. – Она осмотрелась, насупившись, а затем снова отбежала, как молодая лань.

Вам наверняка доводилось видеть чудеса архитектуры на знакомых мирах – на сегодняшней Земле, к примеру. А я видел великие чудеса – точнее, их руины – на Чарум-Хаккоре. Они говорили о том, сколь гениальны были люди до войны с Предтечами. Однако этот старый город напомнил мне Маронтик, разве что он был окружен более толстыми стенами.

Окрашенные грязью дома имели не более трех этажей, причем верхние этажи соседних домов почти смыкались над узкими грунтовыми или мощеными улицами. Второй и третий этажи опирались на ветхие балки, выходящие из стен, – строевой лес, без сомнения, добывался в близлежащих лесах, пока от тех не осталась лишь чахлая поросль.

Я предположил, что город когда-то был крупнее, чем Маронтик, хотя о его истинных размерах судить было трудно. Хотелось бы взглянуть на него сверху и увидеть расположение всех улиц и кварталов.

С корабля Дидакта, прежде чем нас с Райзером поместили в пузыри, мы рассматривали целые планеты, чьи города казались крохотными пятнышками. Тогда это было для нас открытием.