— Где и сколько?

Я мысленно послала Фиби сообщение через клипсу:

>сюда, быстро!с корзинкой

Через несколько минут изумленная Фиби стояла возле меня. Я отдала ей Белли и вытащила из корзинки рыженькую симпатичную кошечку с пятном над носиком.

— Сколько? — повторила Коралина, жадно разглядывая кобутзу.

— Я знаю, что у тебя мало денег, Корал, — произнесла я, поглаживая кошечку и не спеша ее отдавать.

— Заплачу, сколько скажешь.

— Я меняюсь. На чемоданчик из «Долли Плей». Уверена, вы не все распродали.

Я могла ошибаться, но пошла ва-банк. Не ошиблась. У Каролины не могло быть денег на модификации, но ее губы были гораздо пухлее, чем обычно. Я надеялась, что это не специальная помада, а кое-что покруче.

— Зачем тебе?

— Не люблю стабильные изменения во внешности.

— Ясно. Я скоро вернусь, — Корал бросила понимающий взгляд на мои волосы, подумала и растворилась в толпе.

Из-за колонн к нам медленно и осторожно выдвинулись другие девушки, но киборги Корал остались возле нас, явно по ее мысленному приказу, на всякий случай.

— Покупательница! — радостно выдохнула Фиби мне на ухо. — Почему ты не взяла деньги?

— Деньги еще будут, — пообещала я. — А сейчас нам очень нужно… это, — я кивнула в сторону Корал, возвращающуюся с чемоданчиком из натуральной кожи.

— Зачем?

— Пока не уверена.

Теперь на меня с подозрением смотрели и Белли, и Фиби.

Каролина приняла в руки кошечку по имени Люсиль, а я стала обладательницей супер-чемоданчика. Бегло проверила его содержимое. На первый взгляд, все было на месте.

— Знаешь, как им пользоваться? — небрежно спросила Каролина.

— Да, у Жаклин был такой. Она экспериментировала с внешностью нашей горничной Анетт.

— Вы, Гольдберги, странные, — сказала Корал. — Спасибо, Елена. Будь я на твоем месте, не стала бы мне помогать… после всего, скажу честно.

— Думаешь, я все забыла? Ошибаешься, — пробормотала я, после того, как Каролина получила у Фиби подробные инструкции по кормлению и уходу за котенком и ушла, ласково шепча что-то на ухо Люсиль. — Как же сладка месть.

Разумеется, нас тут же окружили другие девицы, те, кто подслушивал за колоннами. Многие предлагали обмен, но наученная мной Фиби жестко настаивала на деньгах. Через полчаса корзинка была пуста. Всем пятерым покупательницам (я решила, что ни за что не расстанусь с Белли) Фиби подробно объяснила принципы ухода за кобутзу.

— Как ты думаешь, а когда они поймут, что их кошки не привлекают этого… Демидова, не выбросят ли они их на улицу? — жалобно спросила она меня, когда мы уже очень-очень быстро шли к шлюзам.

— Котят за пять тысяч цоло? Ни за что! — заверила ее я.

Елена

Уже в планетолете, когда мы заняли свои места, недорогие, но вполне комфортные, Фиби выпалила:

— Я перевела эти деньги! Оставила себе только на билет!

При допросе с пристрастием выяснилось, что Фиби отправила почти все вырученные за котят цоло на счет бабушкиного научно-исследовательского института.

— Без бабушки они и так уже лишились нескольких грантов, а ведь за животными гибридных форм — будущее! Они помогут многим исчезающим на Земле видам адаптироваться на других планетах! Кобутзу — это только первый шаг! И еще… мне кажется, я не имею права на эти деньги. Это результат работы всей бабушкиной команды.

Я подумала и признала, что Фиби права. Она обрадовалась тому, что я не обиделась. Зато близнецы расстроились. Не то чтобы они намеревались пользоваться деньгами подружки, их просто грела мысль, что Фиби теперь богачка. Они немного утешились, когда девушка сообщила о переводе некоторой суммы на счет группы «Лилия». У них был специальный, вполне легальный Фонд Адаптации условно-живых форм, который занимался тем, что находил работу для ай-кабов отказников и гибридников, вышедших «из тени». Последних было крайне мало. К ним относился Курт, хозяин гастро-паба на Масай-рок, в котором работала Фиби. По словам близнецов, то, что Курт был одним из первых гибридников, получивших человеческие документы, мало способствовало процветанию ресторанчика.

— Пусть эти деньги помогут таким, как Курт, — сказала Фиби. — Бабушке бы это понравилось.

Я полностью одобрила поступок новой знакомой. Фиби была хорошей — милой, немного наивной, как все девушки, личная жизнь которых до поры до времени контролировалась родителями, иногда очень смешливой и чудаковатой. Ее почему-то очень интересовало мое мнение по любому поводу.

— Скажи, а как ты относишься к запрету выпуска киборгов с возможностью копирования сознания? А ты феминистка? Ты действительно была на настоящем балу? Обожаю балы! Нет, я ни разу не была на настоящем балу, я феминистка! — и наконец: — За что ты так ненавидишь Корал?

Мои попутчики затаили дыхание, ожидая, что я отвечу. Что ж, мне нравятся мои новые друзья… и я действительно хочу это рассказать.

— Мне было восемнадцать, когда случилась вся эта история с Корал, — начала я. — Мама спешила восполнить пробелы в нашем с сестрой образовании. Дело в том, что мы не родились богачками. Папа заработал первый миллион, когда мне было тринадцать. Вот тогда все и началось: гувернантки, частные педагоги, манеры, правильная речь, первые модификации. Хуже всего мне давалось фортепиано. Пальцы отказывались правильно располагаться на клавишах, я барабанила по ним, не понимая, что от меня требуется. А без фортепиано, как вы понимаете, воспитанной девушке не обойтись. Тогда мама́ нашла мне учителя. Ему было двадцать пять. Он был вибрант, музыкант и начинающий, совсем не известный композитор, очень… тонко чувствующий и живущий своей музыкой. Родителей привлекла его некрасивость: худощавость, крупные уши, крупный нос. Но они ошибалась — Нейл был прекрасен. Мы полюбили друг друга и попытались встречаться. Первые свидания… — я прокашлялась, — поцелуи и все такое. Вибранты очень чувствительны и… чувственны. Я жила одним Нейлом. Была так наивна. Доверилась Корал — мне нужно было, чтобы меня кто-то прикрывал. А Корал все рассказала моим родителям. Жаклин тоже досталось — она все знала и молчала. Мама́ очень рассердилась, Нейл заупрямился… Родители нашли способ его… переубедить. Не знаю, как. Скорее всего откопали что-то, вряд ли он взял деньги. Впрочем, наверное, я до сих пор его романтизирую, может, и ошибаюсь. Корал… я поняла тогда, что она меня ненавидит. Зависть? Думаю, да.

— И ты ничего не смогла сделать? — недоверчиво спросила Фиби. — Ты была совершеннолетней! Сбежать! Вместе с любимым!

— Мама́ предвидела такой вариант и пригрозила неприятностями для Нейла, — вздохнула я. — Он был из небогатой семьи. К тому моменту у моих родителей на Лотусе было куплено всё… и все. Знаете «Марципановую радость сладкоежек»? Это наш бренд. Там вся планета работает на папином заводе. Там закон — наша семья, а не полиция. И я смирилась. Даже легла в клинику, так сказать, привести в порядок нервы. Нет, я не смирилась, иначе не была бы здесь.